Вокруг себя был никто

В то время как Сенешаль Ордена Нивелон Суассонский умирал, крепость погибала в жестокой резне. Ремесленники, торговцы, их жены, и прочий мелкий люд бежали по улицам с детьми на руках, плачущие и растерянные, и не знали, куда спрятаться, дабы спастись от смерти. Когда им встречались мамлюки, один хватал мать, другой ребенка, и тащили в разные стороны, и разлучали их друг с другом и одну из женщин увели, а вырывающийся ребенок был брошен на землю, и лошади затоптали его, и он умер. И были такие дамы, которые были в тягости, и их так сдавили в толпе, что они умирали на ногах, и существо в их теле тоже. В честь победы мамлюки зажгли огни на машинах и на постах, и казалось, будто этим пламенем освещена вся Святая Земля.

В цитадели замка Маршал Пьер де Орот принял командование; там укрылось больше десяти тысяч человек. Цитадель продержалась одиннадцать дней, пока эмир, отчаявшись уничтожить ее силой, предложил защитникам условия сдачи. Пьер де Орот, приняв условия, ошибся, доверившись эмиру. Он передал сопровождавшим победителям своих, еще крепких, рыцарей, оставив в цитадели только раненых.

Как только эмир заполучил Маршала и людей ордена Храма, он велел отрубить головы всем братьям. И когда рыцари, бывшие внутри цитадели, которые не были столь больны, услыхали, что Пьеру де Ороту и прочим отрубили головы, они заняли оборону в «Слоне». Но слишком поздно – мамлюки успели проникнуть в цитадель и разожгли перед башней огромный костер, дым от которого был виден даже в Яффе, и рыцари, чтоб не задохнуться были вынуждены открыть ворота и выйти наружу. Эмир поклялся не причинить им ни малейшего вреда, но, лишь оказались они вне «Слона», немедля приказал их повесить. И возможно, их участь была более счастливой, нежели спасшихся. Так был взят замок Ибетлин, в пятницу 18 мая названного года».

9 ноября

Я открыл глаза. В комнате стоял рассвет, серый, как уши слона. Дышалось тяжело, будто хозяин ушей поставил одну из ног прямо на мою грудь. Тишина притаилась за шторой, прилипчивая тишина.

«Все мое, – знает тишина, – и ты мой, дай только срок, дай срок, дай...»

Зеленые волны озноба катились из прихожей, накрывая меня с головой. Болезнь, нет, не болезнь, кто-то работает по полю, кто-то ищет меня, грубо щупает каналы, перебирая толстыми пальцами. Сейчас, сейчас, это называется поддавки, впустить, а потом вернуть обратно, но пинком, терпеть, еще терпеть, еще терпеть, еще терпеть! Уф-ф-ф!

Слон исчез, а вместе с ним и сон. Я рывком выскочил из постели и поспешил в душ. Прежде всего – смыть. Явь ли, сон ли, но сначала освободиться. Иной раз плохое пищеварение подбрасывает такие фантазии, хоть записывай и публикуй. Если слишком прислушиваться к себе, не отделяя вихри, образованные заботами, усталостью и раздражением от настоящей информации – легко сбиться с дороги.