|
Пьянство – это очень ловкий способ ухода от действительности. (Чернышевский был чертовски прав, описывая подвиги студента Лопухова и сообщая приватно, что пить, дорогие товарищи, иногда бывает значительно выгоднее, чем не пить!) Во-первых, если до начала беспробудного пьянства ты отличался хоть каким-нибудь талантом, то этот талант теперь необязательно реализовывать, необязательно устраивать ему экзамен на рынке. (Все ведь и так знают, что он у тебя есть и ты бы «в золоте купался, если бы не пил».) Способный человек, имеющий определенные достижения в прошлом, периодически уходит в запои, так как отказывается признавать, что ему не догнать и не обскакать иных своих знакомых, с которыми он инкогнито (опять же отказывая в этом публично) себя сравнивает. (Такая вот злая штука – этот кризис середины жизни.) Во-вторых, значительно проще не содержать своих близких (скажем, там, жену, мать, детей), а взять и запить и устроить им дома такой маленький «семейный Афганистан», позабыв про всякий долг и всякую совесть, что когда ты из этого запоя выйдешь (если, конечно, выйдешь, так как на миру и смерть красна), они будут просто молиться на свое тихое счастье, уже не требуя от тебя ничего лишнего. Вообще, по поводу пьянства у Эрика Берна есть более крутая теория, когда он рассматривает данное явление в виде такой сюжетно-ролевой игры, где кайф получает не только сам алкоголик, но и все другие действующие лица. Проекция (или перенос) Если бы только было возможно, то уж, конечно, никто из вас не отказался бы быть сразу красивым, здоровым, прекрасно одетым человеком, великим силачом, богачом, имеющим миллионный годовой доход, остряком, бонвиваном, покорителем дамских сердец ив то же время философом, филантропом, государственным деятелем, военачальником, исследователем Африки, модным поэтом и святым человеком. Но это решительно невозможно. Деятельность миллионера не мирится с идеалом святого. Уильям Джеймс. Научные основы психологии Проекция – это приписывание своих мотивов (или личностных характеристик) другим людям, когда человек не только вытесняет знание о собственных желаниях, но и перемещает их за пределы своей личности. (Фрейд рассматривал данный тип защиты как помощь вытеснению.) Развивая иллюстрацию со старушкой, «божьим одуванчиком», можно предположить, что, отказывая себе в существовании либидо, бабушка так просто не успокоится, а еще постарается обнаружить признаки порока и разврата в некоторых представителях подрастающего поколения (или во всем поколении, или у телевизионщиков, или у соседа по площадке, к которому девицы каждый день только заскакивают и выскакивают, заскакивают и выскакивают – этакий бесстыдник). «И чего это бабушка распереживалась?» – спросите вы. «А куда ей деваться от своих вызывающих напряжение мыслей, – отвечу я. – Где ее дедушка, где вообще вся ее личная жизнь, догадываетесь?» — 39 —
|