|
— Я тоже ходил в специальную школу, — признался Брюн, а потом добавил: — Меня отправили в детский дом, потому что родители считали, что я сумасшедший. Он рассказал, как он жил в детском доме, и что в детстве ему трудно было общаться с людьми. Родители подозревали у него шизофрению. Брюн правильно воспринимал окружающих людей, ему просто было с ними очень некомфортно. Брюна не мучили галлюцинации — только проблемы с общением и страх эмоционального контакта, с которым он справлялся почти что лучше меня. Если он шизофреник, значит, и я тоже! Эта мысль меня испугала: однако все, что случалось читать о симптомах шизофрении, не слишком-то ко мне подходило. Да, я боялась близости и чувствовала, что другие люди вторгаются в мой мир — но в этом не было ни маниакальных идей, ни паранойи. Да, предметы для меня иногда упрощались до своих элементарных признаков — цвета, звуков, ощущений — но в этом не было ничего угрожающего. Порой я вела себя неуправляемо, а порой послушно делала все, что мне говорили, но и это объяснялось не маниакальными идеями или бредом — дело было в том, что любая близость, от физического контакта до духовного взаимопонимания, потрясала меня и повергала в глубокую растерянность. У меня были проблемы с речью, но не связанные с разорванностью мышления. Бессмысленной мешанины слов у меня не бывало никогда. Я без всяких эмоций повторяла то, что говорили люди вокруг меня, говорила со странным акцентом, заикалась, а иногда, в минуты сильного волнения, как будто забывала родной язык — и все это было связано со страхом перед всепоглощающей глубиной моих недоступных эмоций. Я хотела взаимодействовать с миром — и создала маски, через которые могла общаться, немного сбрасывать внутреннее напряжение, пытаться доказать свою разумность и психическое здоровье. Но мои «персонажи» — не мифические чудовища: это семья, населяющая мой замкнутый и страшно одинокий мир. Они служили мне переводчиками, своего рода мостиками между «их миром» и «моим». У меня бывало ощущение, что дух наблюдает, как я позволяю людям играть с моими персонажами и отвечаю им так, как они того ожидали. Это было похоже на опыт выхода из тела. Это происходило в те минуты, когда актриса в моем теле «включала автопилот», и я теряла из виду пульт управления, позволяющий мне вернуться на землю. Но и такой опыт не характерен лишь для шизофреников — скорее, это крайняя степень того, что случается со многими. * * *Я позвонила отцу. — Почему я училась в специальной школе? — начала я без предисловий. — 102 —
|