|
Хорошие романы, пьесы и поэзия создают миры, в которые вступает читатель. Мы обнаружили, что полезно задумываться над тем, что делает истории настолько притягивающими, и каким образом они захватывают наши чувства и воображение (White, 1988/9). Один из приемов, с помощью которого писатели, драматурги и другие искушенные рассказчики придают своим историям эмпирическую живость, состоит во включении деталей. Поразмышляйте над этим отрывком из Фрэнни и Зуи (Salinger, 1955/61, Penguin, стр. 12). В этом эпизоде Лэйн встречает поезд Фрэнни: Фрэнни одна из первых вышла из дальнего вагона в северном конце платформы. Лэйн увидал ее сразу, и, что бы он ни старался сделать со своим лицом, его рука так вскинулась кверху, что сразу все стало ясно. И Фрэнни это поняла, и горячо замахала ему в ответ. На ней была шубка из стриженого енота, и Лэйн, идя к ней навстречу быстрым шагом, но с невозмутимым лицом, вдруг подумал, что на всем перроне только ему одному по-настоящему знакома шубка Фрэнни. Он вспомнил, как однажды, в чьей-то машине, целуясь с Фрэнни уже полчаса, он вдруг поцеловал отворот ее шубки, как будто это было вполне естественное, желанное продолжение ее самой. — Лэйн! — Фрэнни поздоровалась с ним очень радостно: она была не из тех, кто скрывает радость. Закинув руки ему на шею, она поцеловала его. Это был перонный поцелуй — сначала непринужденный, но сразу затормозившийся, словно они просто стукнулись лбами. *[Перевод Р. Райт-Ковалевой.] Под другим пером, это содержание могло быть передано фразой “Лэйн встретил Фрэнни на железнодорожном вокзале”. Как вы можете видеть, этот эпизод создан деталями, которые затягивают нас в него. Подобным же образом, когда люди отыскивают специфические детали, подробности в своих воспоминаниях, они эмпирически погружаются в них. (Отметьте, что случится, если к вам придет воспоминание давних лет, и вы начнете разбирать его детали: что носили вы и другие люди, кто и когда с кем разговаривал, какое это было время суток, насколько ярким или приглушенным был свет и т.д.) Мы полагаем, что, противостоя эффектам проблемно-насыщенной истории, важно развивать максимально богатую, детализированную и значимую контр-историю. Во время нашей второй встречи Джессика и я (Дж. Ф) говорили о том, как ей удалось смягчить и изолировать последствия насилия в ее жизни. Хотя появившаяся на свет история была значительно сокращена здесь, она была прекрасна и богата подробностями. *[См. стенограмму в конце этой главы, где приведено еще несколько примеров роли детали в создании историй.] Эта история всегда могла стать частью жизненного нарратива Джессики, однако еще шесть недель назад события, из которых она была сконструирована валялись кругом разрозненные и покрытые пылью в редко посещаемых закоулках воспоминаний. — 94 —
|