|
Во время четвертой встречи с Джессикой мы работали с экстернализованной проблемой “сомнения в себе”. Посредством вопросов мы обнаружили, что один из эффектов неуверенности Джессики в себе заключался в том, что это ощущение побуждало ее спрашивать себя, сможет ли она когда-нибудь стать “здоровой”, “нормальной” или “игривой”. Затем я спросила, бывали ли времена, когда Джессика была уверена в своей способности быть здоровой, нормальной и игривой, хотя бы на мгновение. Этот опрос привел к опыту, который оказался главным началом истории для Джессики, он касался обучения ее бабушки песне. Существуют другие типы вопросы, которые также могут привести к уникальным эпизодам. *[См. Главу 5, где приводится обсуждение вопросов о гипотетических эпизодах, вопросов с точки зрения других и вопросов о других контекстах и других временных рамках.] Здесь мы ограничимся лишь немногими примерами некоторых из этих вопросов в отношении истории Джессики. Если бы Джессика не рассказала мне о разучивании песни, я могла бы сказать: “Я понимаю, что вы не видите себя здоровой, нормальной или игривой, но если бы мне пришлось опрашивать других людей, которые вас знают, кто бы из них мог сказать, что вы собой представляете? Что такого они заметили в вас, что позволяет им судить о вас?” Или я могла бы поставить вопрос гипотетического эпизода, к примеру: “Если бы вы выросли в другом доме, и не было бы никакого насилия и оскорблений, как вы думаете, сомнение в себе смогло бы завладеть вашей жизнью? Как вы думаете, вы могли бы сейчас быть более игривой? Чтобы могло, как вы думаете, развиться в вас в более благоприятных обстоятельствах?” Убедиться в том, что начало истории представляет предпочтительный опыт Если мы ощущаем, что присутствует потенциальный “яркий момент”, мы задаем вопросы типа: “Это вам интересно?”, “Это вас удивляет?”, “Вам хотелось бы, чтобы этого было больше в вашей жизни?” или “Как вы думаете, это хорошо или плохо?” Процессы подобного рода побуждают людей задуматься над тем, является ли нечто, что мы рассматриваем как возможное начало истории, действительно новым для них, и открывается ли оно в предпочтительном для них направлении, которое они предпочитают направлению проблемно-насыщенной истории. Помимо постановки вопросов, мы обращаем внимание на невербальную коммуникацию. Когда я (Дж.Ф) вслух интересуюсь, как Джессика сместилась от одного набора эффектов к другому (стр. *), Джессика с готовностью начинает подробно описывать различия между прошлым и настоящим. Мы рассматриваем эту легкость и готовность как свидетельство того, что это начало истории уместно и значимо, поэтому мы спокойно продолжаем расспрашивать о дополнительных подробностях. Если кто-то не отвечает с такой готовностью, мы, как правило, прекращаем опрос в русле этих конкретных событий и возвращаемся к выслушиванию и постановке деструктивных вопросов. — 92 —
|