|
Снова подавляя импульс “исправить” эту историю, я задал несколько вопросов, которые, как я надеялся, могли бы вызвать к жизни другую реальность. Я спросил о прогнозе, касающемся Хейли. Он сказал, что, возможно, еще долго проживет — некоторые люди с трансплантантами печени замечательно себя чувствуют через пятнадцать лет после операции — или же она может пострадать от любого из возможных осложнений и умереть очень скоро. Я попросил заведующего рассказать мне (и, как я надеялся, себе) о тех типах хирургии, которые прошла Хейли. Я спросил, не думает ли он, что боль Хейли могла быть вызвана старыми швами, адгезией (склеиванием?) или повреждением нервной системы в ходе множества операций. Он сказал, что, очевидно, может быть и так. Я спросил о его мнении по поводу применения мощных и предположительно вызывающих зависимость болеутоляющих средств сразу после операции. Он сказал, что приветствует их применение в дозах, достаточно высоких для того, чтобы полностью устранить боль. Я поинтересовался его философией в части применения опиоидов для облегчения боли на терминальной стадии болезни. Он и здесь одобрял их применение. Мои надежды в связи с этими последними вопросами зиждились на том, что они породят другие контексты, в которых он сможет переиначить историю о применении болеутоляющих средств в случае Хейли. Я спросил, что он думает по поводу направления Хейли на консультацию к другому специалисту по хроническим болям. Он признал это хорошей идеей. Я спросил, будет ли он спокойно чувствовать себя в тот промежуток времени, пока такая консультация недоступна, относясь к жалобам Хейли на боли так, как если бы они были реальными, и сообщая о них как таковых хирургу, который прописывает обезболивающую медикаментацию. Он сказал, что это не доставит ему никаких неудобств. Второй звонок, на этот раз хирургу, принял во многом тот же оборот. В течение нескольких последующих дней я поговорил с гепатологом и гематологом Хейли. В каждом из этих случаев мое основное намерение заключалось в том, чтобы предложить человеку поддержать историю о Хейли как о бесстрашной и решительной личности, которая борется за выживание, как представлял ее я. Когда Хейли записалась на прием к специалисту по болям, я позвонил ему, чтобы рассказать ему историю Хейли, как я ее знал. Я упомянул о беспокойстве по поводу наркотической зависимости и подтвердил свою приверженность к работе с Хейли и Симон и намерение помочь им в установлении контроля над беспокойством, страхом и упадком духа, взращенными ее медицинскими проблемами. Я поинтересовался, не могли он поработать вместе со мной с тем, чтобы найти лучшую стратегию, которая освободила бы Хейли от ее страшных болей и позволила бы ей обрести ответственность за свою жизнь. Он сказал, что согласен. Это изменение в установках помогло расцвести предпочтительной истории Хейли, тогда как предыдущие идеи специалистов по боли подкосили ее. — 241 —
|