|
Этот метод работы снова превращает людей в слушателей для друг друга, самих себя и их взаимоотношений, но теперь мы продвигаемся на шаг дальше. Мы просим людей поразмышлять над тем, что они услышали. Мы можем, к примеру, просто обратиться к отцу и сказать: “Какие мысли приходили вам на ум, пока ваш сын говорил?” Или мы можем спросить мать: “Вы были удивлены, услышав, что ваш сын делал эти приготовления, чтобы противостоять страху? Теперь, когда вы знаете это, как это меняет ваше представление о нем?” Вопросы такого рода побуждают людей поразмышлять над новым нарративом по мере того, как он развивается. Их размышления затем становятся частью нарратива, и другие члены семьи могут поразмышлять над “уплотненным” нарративом, тем самым делая его более существенным и более сложным. Этот процесс — яркий пример социальной конструкции реальности. Когда мы работаем с группами людей, мы обычно проводим довольно продолжительную беседу с каждым человеком. Мы предлагаем другим людям выслушать его с размышляющей позиции и, время от времени, поделиться вслух своими размышлениями. При побуждении к размышлениям такого рода, первостепенная и наиболее важная задача терапевта состоит в обеспечении того, чтобы люди оставались в позиции слушателя. Иногда этого легко достичь, говоря и поддерживая визуальный контакт лишь с одним человеком одновременно и, если беседа включает ссылки на присутствующих в помещении, говоря о них в третьем лице. Этот режим беседы побуждает людей, к которым не обращаются, слушать из наблюдательной позиции. Часто в проблемных ситуациях доминирующая история влияет на людей таким образом, что они излишне втягиваются в свои собственные восприятия, описания проблемы и событий, ее окружающих. Это, в свою очередь, может подтолкнуть их к тому, чтобы использовать терапевтические беседы в качестве арены для вовлечение других в рассмотрение и принятие их версий реальности. Беседа, используемая таким способом, может закончиться тем, что все будут говорить, и никто не будет слушать. В такой ситуации колода перетасовывается таким образом, что это затрудняет обнаружение выходов к новым возможностям, которые могли бы выстроить новые нарративы. Кроме того, семейные обычаи, когда несколько людей говорят одновременно, или предыдущие терапевтические инструкции обращаться друг к другу напрямую, могут осложнить задачу пребывания в позиции слушателя. Мы обнаружили, что, рассказав людям, каким образом мы хотели бы продолжить работу, мы легко избегаем этих затруднений. Мы, как правило, обращаем наши объяснения к тому человеку или людям, которые хотели бы оставаться в позиции слушателя в первую очередь. Мы говорим примерно следующее: “Что бы я хотел сделать сейчас, это немного поговорить с Фредом о ситуации. Затем мне было бы интересно выслушать ваши мысли о нашей беседе с Фредом. Позже, к концу часа, я поговорю с вами, и у Фреда будет шанс поразмышлять над нашей беседой. Годится?” — 174 —
|