|
Мы тоже находим, что часто мы действуем как наблюдательная команда из одного человека. Наша версия, как правило, имеет вполне непреднамеренный характер. Мы можем сказать что-то вроде: “Когда я обдумываю то, о чем мы говорили до сих пор, мне в голову приходит несколько мыслей. Вы хотели бы их выслушать?” Если ответ положительный, мы начинаем пересказывать что-то, что было сказано в ходе терапевтической беседы, и делиться своими соображениями по этому поводу. Затем мы ориентируем свой комментарий в области своего собственного опыта. Мы можем поразмышлять о некоторых событиях, прежде чем спросить: “Интересны ли вам какие-то из этих событий или идей?” ПРИМЕР БЕСЕДЫ С ОТРАЖЕНИЕМ ПРОЦЕССА Представьте себе, что семья приходит на терапию, потому что Адам, девятилетний мальчик, ворует. В ходе интервью он соглашается со своими родителями, что воровство — это не тот образ жизни, который он пожелал бы для себя, но он говорит, что ничего не может с этим поделать. В ходе интервью обнаруживается, что этим утром он видел несколько долларовых банкнот на туалетном столике отца. Он мог бы взять их, но этого не сделал. Если мы рассмотрим эту проблемно-насыщенную историю как историю о том, как воровство вторгается в жизнь Адама и заманивает его в воровской образ жизни, тогда это событие может относиться к уникальному эпизоду, началу альтернативной истории. Давайте представим, что это яркое событие было упомянуто в беседе, но во время интервью не было обсуждения того, было ли оно предпочтительным событием, и ему не был придан смысл. В этом случае, команда могла бы поразмышлять над ним и задуматься над тем, было ли это предпочтительным направлением развития. После знакомства и вступительных фраз член команды может завести разговор об этом событии, сказав: “Я был немного удивлен, когда услышал, что этим утром Адам заметил несколько долларовых купюр на туалетном столике отца, но не взял их”. Другой член может спросить первого: “Почему это вас удивило?” “Ну, когда они говорили о том, как Адам ведет воровской образ жизни, и когда он сказал, что он ничего не может с этим сделать, у меня начала формироваться идея о том, что как только возникала возможность украсть, Адам обнаруживал, что делает это. У других тоже создалась такая картина?” Несколько членов команды могут согласиться с этим. “А теперь, мне интересно было бы знать, создавалась ли у Адама такая же картина его жизни. Если это так, то интересно, что значит для него увидеть, что этим утром воровство могло взять над ним верх, но он не позволил ему сделать это?” — 169 —
|