|
Хотя вроде бы очевидно, что предстоит жить в Ярославле и помогать Кате, я всё же строю какие-то другие планы и поэтому еду в Зеленоград, пообщаться, почувствовать, что и как. В Москву приехал ближе к ночи. Вышел из помещения вокзала и замер. Ощущение спонтанно начавшегося процесса. Стою неподвижно. В искусственном свете вижу немного. Чувствую нечто значимое. На улице тепло. В искусственном освещении по-особому смотрятся привокзальные киоски, закусочные, передвигающиеся в разных направления люди. Все они гармоничны вечеру. Воздух напоён мягкими, тёплыми, приятными ароматами. Но кроме них в воздухе ощущается упоение жизнью, её красотой. Во мне явственно звучит голос – «правда здорово я всё устроил?». Я не могу не согласиться… На другой день приехал в Зеленограде. Тёплые встречи, общение. Неожиданное предложение – снова работать в ПНД. Надо лишь встретиться с руководством и обговорить вопрос приёма на работу. Подумалось – почему и нет. Заманчива перспектива очередной работы, где тебя уже знают и тебе уже всё привычно, а, следовательно, не будет трудного периода адаптации. Поехал в агентство, занимающееся жильём. И тут началось: вариант снятия жилья, только казавшийся очевидным, вдруг свёлся на нет – жильё уже снято. За ним другой вариант, тоже поначалу столь очевидный, отпал по той же причине. Сделал попытку в другом агентстве. Здесь уже возможность снять жильё закрылась абсолютно откровенно. Позвонил хозяйке, у которой последней снимал комнату в период жизни в Зеленограде. И у неё уже занято. Остановился. Успокоился. Понял, что не судьба. Что не это предстоит. Ехал на встречу с руководством, как обещал, но уже знал, что работать здесь не буду. В конечном итоге, всё к этому и свелось. На следующий день вернулся в Москву. Хотя очевидно, что надо ехать в Ярославль и быть рядом с Катей и Артуром, во мне ещё сомнения, размышления. Когда спустился по эскалатору к платформе метро, вокруг было тихо, пустынно. Рабочее время. Поезда ещё нет. Не спеша иду к платформе, и в это время из-за столба выходит человек и преграждает мне путь. Его вид вызывает во мне неприязнь. На нём неопрятное серое пальто и весь его вид словно свидетельствует о том, что он БОМЖ. Но что-то в нём не позволяет остановиться на столь простом его восприятии. Он прихрамывает. Один уголок рта (если не ошибаюсь, левый) опущен. От него исходит что-то настолько неприятное, что когда он спрашивает меня – ищещь? Я сразу, не задумываясь, отвечаю, что ничего не надо. Подразумеваю, что ничего не надо от него. И обойдя его, делаю несколько шагов на платформу. Но уже через несколько секунд поворачиваю голову, чтобы убедиться в том, что то, что я сейчас видел – реальность. Позади меня никого нет. Я возвращаюсь назад, чтобы видеть эскалаторы. Вижу абсолютно пустой эскалатор, движущийся вверх. Делаю ещё несколько шагов, заглядываю за столб, из-за которого появился тот человек. Там никого. Вокруг никаких следов его присутствия. Я понимаю, что всего за несколько секунд здесь, на станции метро, человек не мог далеко уйти. Но то, что я пережил, было столь реальным, что я не могу согласиться и с возникающим во мне предположением, что его не было, и мне всё лишь пригрезилось. — 147 —
|