Опыт эмпирического познания. Часть 3

В зале было холодно, и все сидели в пальто, а я, как приглашённый, разделся и за 2 часа хорошо продрог. Я до сих пор весьма подвержен простудам, хотя уже из личного опыта знаю, что этого можно избегать, регулярно обливаясь холодной водой. Но…ленюсь. Теперь любимая простудная болячка вылезла. Но я вижу и другое, ведь она эта болячка вылезает тогда, когда я делаю что-то сопровождающееся у меня выбросом большого количества энергии, в частности, выступаю перед аудиторией (чего от меня требует, или я сам так считаю, профилактическая работа в наркологии). Поскольку, в своих беседах не могу говорить того, что написано в соответствующей литературе, как чуждое моему опыту, то я говорю лишь что-то, что соотносится с ним. И вот тут возникает нечто.

С одной стороны я понимаю, что должен вообще говорить как можно меньше, и уж тем более о том, что любой должен узнать из своего опыта, а не из моего, и потому делаю всё возможное, чтобы ограничить свои выступления. Но, когда на какое-то время удаётся полностью обойтись без обращения к тому, что связано с моим опытом, тогда во мне очень скоро нарастает тяжёлое ощущение абсолютной ненужности моего опыта только для меня, только «для внутреннего употребления». И на этом фоне, в какой-то момент, меня приглашают выступить. Но как только я начинаю выступать, меня с моей эмоциональностью сразу заносит (я ведь не готовлюсь и говорю то, что говорится; к слову, а ведь бывает и такая ситуация, когда аудитория такова, что ничего не говорится) и, возможно я говорю-отдаю больше чем надо.

Ещё более интересно в отношении моей эмпирической практики с кем-либо здесь. Если в других местах мне совершенно очевидно давалась возможность опробовать её для новых состояний, требующих сторонней помощи, то здесь возникла ситуация диаметрально противоположная: все мои попытки практиковать мягко, но решительно пресекаются. Хотя я и могу назвать пару случаев, когда и здесь такая практика помогла кому-то, но всё же это редкое исключение. Во всех остальных случаях предварительные беседы с потенциальным клиентом отбивали у него охоту заниматься, а если и появлялось согласие, то возникали обстоятельства, препятствующие проведению процессов, и уж если всё же процессы проходили, то в весьма странном формате, в котором подразумевалось, что я провожу практику, потому что это надо мне со всеми вытекающими отсюда последствиями, со стороны того, с кем занимаюсь, вплоть до забывания просто сказать – спасибо. После последней попытке практиковать, когда я попытался остановить запой у одного из коллег меня буквально «стукнули по руке». Я провёл с ним, пьяным (это нормально и мною уже не раз отработанное начало остановки запоя именно таково) один короткий процесса, в ходе которого, он пережил состояние утопления, которое имело место в его прошлом. Затем он уснул и по пробуждении должен был состояться второй процесс, который в этой схеме был обязательным и решающим. Но второй процесс не состоялся, так как во время, планируемое мною для него, вклинились другие события, и он, проснувшись убежал на поиски «выпить», не дожидавшись, второй встречи со мной. А когда затем, после окончания рабочего времени, я пошёл домой, это и произошло. Из одноэтажного помещения, в котором я принимаю, можно пройти к дороге ведущей домой лишь через трубу теплотрассы высотой с полметра не более. Через неё перекинут мостик, по которому я хожу уже автоматически. В этот раз, поднявшись на мостик, я почему-то сделал шаг в сторону с него, решив спуститься с бетонной плиты, прикрывающей трубу теплотрассы, по маленькому склону, образованному присыпанной землёй со снегом сверху. Шагнул и резко съехал на спине, поскользнувшись, так как под снегом была глина, которая оттаяла. Внутренней стороной левой руки, стремясь схватиться за что-нибудь, я проехал по краю бетонной плиты. Спина, брюки, рукав пальто и рубашки – всё было в глине, и я пошёл в приёмный покой, который находится напротив. Сгоряча не обратил внимание на то, что левая рука несколько пострадала. Только войдя в приёмный покой, подойдя к умывальнику и сняв с себя запачканную одежду, обнаружил, что вдоль левой руки по её внутренней стороне – от основания ладони и вниз, пересекая лучезапястный сустав, тянется ярко-красная извилистая борозда длиной сантиметров 15-20. Меня сразу поразил её вид: на основании ладони была круглая голова с двумя точками по бокам (как оперение), а далее от неё вниз тянулось яро-красное извилистое «тело». Сходство с китайским ярко-красным узкотелым драконом, (или такого же вида воздушным змеем) было таким очевидным, что я опешил, и, прекратив приводить себя в порядок, какое-то время удивлённо смотрел на руку. Именно эту руку я клал на голову пьяному коллеге, во время первого короткого процесса, и именно её он, будучи ещё пьяным, после процесса хватал-пожимал, объясняя мне, что теперь он всё про меня понял и т.д. и т.п.