|
- Зато Вы очень развязны. - Я? - Петр огорчился окончательно. - Зачем Вы преследуете мою жену? Москва - это все-таки город сумасшедших. Надо запомнить: "Москва - город сумасшедших", - и успокоиться раз и навсегда. - Я никогда не видел Вашей жены, - смиренно отвечал Петр. - Прекрасно видели! Вы на работе ее насмерть перепугали, теперь домой пришли? Да еще ночью! Петр силился вспомнить, кого в своей жизни он насмерть перепугивал на работе, но вспомнить не смог. - Простите, тут какое-то недоразумение. Вы меня с кем-нибудь путаете, но дело не в этом. Я по поводу Эвридики... - Вы знакомы с Эвридикой? - Да. То есть... нет. Ее пришлось отвезти в больницу. - Что с ней? - Кисти закачались, заходили ходуном. - Небольшая авария. Легкий шок, но никаких других последствий, Вы не волнуйтесь. - Это Вы не волнуйтесь!.. Где она? - В Склифософского, но не в травматологии... ее уже в отделение соматической психиатрии перевели. Вот сумочка ее... Врача зовут Аид Александрович. Совпадение такое... странное. - Пожалуйста. - Халат отступил в темную прихожую, Петр вошел. - Наночка, выйди на минутку. Вот и вышла Нана Аполлоновна. Правда знакомое лицо... ах, ну да, сегодняшняя дама из библиотеки - чем он так сумел ее напугать? - Наночка, у Эвридики шок. Надо ехать в больницу. - Ой, - сказала Нана Аполлоновна и села. На маленький стульчик. - Наночка, нужно сосредоточиться. - Отец Эвридики натягивал короткую куртку поверх халата. - Что там случилось? - крикнул издалека старенький голос. - Все в порядке, мама. Закрой за нами, мы отъедем на некоторое время. - Он снял куртку. - Вас как зовут? Петр не успел ответить: слишком стремительно начали вдруг развиваться события. "Петер-р-р!" - захрипел кто-то странным голосом... что-то свалилось на голову и задержалось на ней, прозвучала непонятная фраза "Sunt pueri pueri, pueri pueril tractant", последовали маловразумительные объяснения как из-под земли выросшей старушки: "Я его все-таки вымыла, он сделался совсем голубой... а колечко, по-моему золотое, с монограммой, не поняла какой..." - У Вас ворон на голове, не пугайтесь... он домашний, ручной, говорящий... Поехали, - устало сказал Эвридикин папа. Нана Аполлоновна ушла переодеваться, папа наскоро объяснял почти упавшей на пол бабушке плохо понятую им ситуацию, голубой ворон переместился на плечо к Петру и тихо говорил ему что-то на ухо по-немецки... Бред, общий бред жизни! Папа начал раздеваться в присутствии Петра, бросил на бабушку халат, остался в одних трусах, подошел к Петру, снял с его плеча ворона, тот принялся вырываться и клевать папу Эвридики в тело. — 90 —
|