|
"Ну и сны снятся тебе, милочка, - слышит она собственный полусонный голос и вполне сознательно уже добавляет: - Аещеэвридика!” Глава ТРЕТЬЯ SANS lieu, SANS annee. Не забыли ли читатели, как по заснеженным страницам романа гулял некто Петр Ставский? Не задают ли они уже вопроса, куда исчез этот симпатичный, кажется, пешеход? Всем, кого он интересует, спешу сообщить, что Петр жив и здоров и что мы, если хотим, можем еще застать его в раздевалке Московского-государственного-университета-имени-М.-В.-Ломоносова, второй гуманитарный корпус на Известных горах. Он как раз делает последний виток шарфа вокруг шеи, собираясь отправиться в Столешников за тортом - пить чай у Станислава Леопольдовича и, может быть, даже не говорить ничего, и, может быть, даже просто слушать. Потому что, в общем-то, нечего ему и сказать Станиславу Леопольдовичу, кроме "здравствуйте". А впрочем, этого, наверное, достаточно. Было, правда, много вопросов, да забылось, каких. Хотя... забыться-то не забылось, но глупые все вопросы, глупые. Их и задавать стыдно. А потом, с какой стати задавать их именно Станиславу Леопольдовичу? Рассмеется, отшутится: ветеринар я, что с меня взять!.. Но на самом-то деле он кто? Целый день Петр думает, думает. А ухватиться не за что: вспомнишь, как все было, - вроде ничего особенного и не было. Ну, штраф заплатили за тебя... оно, конечно, не каждый день случается, но в принципе - с общегуманистических, скажем, позиций - что же в этом такого? И всего-то-навсего рубль какой-то... мелочь, в общем. Красивая, разумеется, мелочь - даже очень красивая, до слез красивая - хорошо, поплачем, хорошо, спасибо. Потом в гости пригласил - тоже нечасто бывает, незнакомый все-таки человек, а с другой стороны - и что? Увидел: расстроился парень ни с того ни с сего, нервы сдали - вот и пригласил... чаю выпить. Квартира обычная, в хозяйстве - шаром покати: нормальный советский быт. Собака с дурацким именем и привычками дурацкими - заурядная экстравагантная собака, не акула ведь, не тюлень в доме. Ликер какой-то времен Меровингов - из шкафа платяного: там у него, наверное, запасы довоенные... или трофейные. Говорили о разном - ни о чем как бы. Даже и в памяти не осталось, вроде бы, ничего, а все равно... Бес-по-ко-ит. Беспокоит! Мысли он мастер читать, этот Станислав Леопольдович (имя у него, однако...): все время немножко вперед забегает, не успеешь подумать - он тут как тут. Хотя что уж у меня за мысли тогда такие особенные были? Невелик труд и прочитать, а потом, говорят, у меня на морде все курсивом написано. Старый человек - сто раз таких, как я, видел. Видел, что называется, перевидел... Но бес-по-ко-ит. Не по отдельности чем-то, а вот сразу всем беспокоит. Заморочкой какой-то маленькой - пустяковой, в общем, заморочкой. Пустяковой и неуловимой. Манера речи, что ли, странная: все книги читал, все языки знаю - и бенгальский знаю... постоянно безответственные довольно заявления. И туманные. Как сквозь туман. Как с другого берега... берега чего? Берега, допустим, реки. Впрочем, это уже ерунда - с другого берега реки и все такое... Короче, встреча была никакой, неинтересной была встреча. А цыганку с карликом из головы вытеснила: померкла цыганка, и карлик померк - и не хочется о них думать. Что же касается Станислава Леопольдовича, то думается о нем все время и крутятся в голове безостановочно эти его полуфразы, полумысли, получертзнаетчто! И легкий, как бабочка, хороший смех. Если б я еще не заснул... вот тоже нонсенс был - заснуть среди бела дня! — 25 —
|