|
- Она умерла? - спросил, глядя в окно. - Жива, - бесконечно усталым голосом сказал старик, - жива, слава Богу. Но так мы всю ночь друг друга из Элизиума вынимали: то она меня, то я ее, а когда уже светать начало, сил совсем не осталось: лежим, смотрим друг на друга и плачем. С тех пор я... все вернулось ко мне, понимаете, - жизнь вернулась! Сначала любовь, а потом жизнь. Но я ведь не за жизнью к ней приходил: я только сказать приходил... напомнить: дол зеленый, йо-хо! А она не только вспомнила про дол зеленый - она мне жизнь дала, девочка эта. От своей жизни кусок оторвала: возьми, дескать, - могу и всю отдать, но с тобой хочу еще побыть - хоть до утра, хоть час!.. Сказать Аид Александрович не мог уже ничего - он только кивал... часто-часто кивал. - Теперь Вы верите мне? - тиролец опять превратился в нормального сумасшедшего старика. Аид Александрович молчал и не знал. - Тогда позовите ее, она внизу, в холле. Пусть я, по-Вашему, сумасшедший, но она... когда Вы увидите ее, Вы поймете, насколько она не сумасшедшая. - Старик снял трубку внутреннего телефона, протянул ее доктору: - Эмма Ивановна Франк, Эмма Ивановна Франк... - Алло, - сказал Аид Александрович, - пригласите пожалуйста ко мне девушку, которая дожидается в холле. Ее зовут Эмма Ивановна Франк. И вот - вошла: пожилая женщина, спокойная и строгая. И спокойно улыбнулась сквозь строгость. Аид Александрович озадачился и не поверил: - Вы - Эмма Ивановна Франк? - Да. - Одними почти глазами - нездешними, лесными глазами: подснежник? фиалка? - Садитесь пожалуйста, - привстал врач. - Аид Александрович Медынский. Завотделением. И что-то случилось с глазами: они выцвели. Сразу и окончательно. - Значит, это Вы и есть Аид Александрович Медынский. Понятно. Идем, магистр. - Эмма Ивановна поднялась. - А в чем дело? Постойте! Но они уже уходили. Аид Александрович бросился им наперерез, загородил дверь. - Так в чем же дело, Эмма Ивановна? - Наверное, Вам все-таки лучше пропустить нас, не требуя объяснений. Вам они могут не понравиться. - Я приму любые, - буркнул Аид Александрович и обратился к одному только Станиславу Леопольдовичу: - Вы что-нибудь понимаете? Но Станислав Леопольдович в союзники не пошел. Он только сказал: - Меня как будто не просят понимать. Я привык доверять Эмме Ивановне, мы с ней больше двухсот лет знакомы. - Значит, Вы готовы принять объяснения, - усмехнулась Эмма Ивановна, не глядя на врача. - Было бы естественнее... в Вашем случае быть готовым их дать. - Дать объяснения я тоже готов, - устал Аид Александрович, - но должен, по крайней мере, знать, каких именно объяснений от меня ждут. - Он сказал это мягко: ему нравилась пожилая чета - вопреки всему. — 188 —
|