|
- Опять? - спросила Эмма Ивановна. Эвридика пропустила это "опять" мимо ушей. И сказала: - Надо куда звонить, чтобы узнать... о Петре? - Как это называется... справки о несчастных случаях, вроде. У меня где-то есть телефон. Хотя, наверное, можно и в "скорую": они же забирали. Эвридика взяла телефон на колени.. - Минут пять... или десять - подождите звонить. - Выслушайте меня, я постараюсь очень быстро. Выслушайте меня внимательно. И запомните все, что я скажу. Это, девочка, Вам нужно знать обязательно. Станислав Леопольдович благословил бы меня... Телефон не зазвонил - он взвыл, взревел, как "скорая помощь", как пожарная машина, как милиция - как все сразу. Эвридика чуть не уронила аппарат с колен. Трубку взяла Эмма Ивановна. - У Вас - что, не все дома? - почти что зло сказал уже знакомый ей очень низкий мужской голос. - Не все, - громко ответила она. - У нас не все дома. Нет Станислава Леопольдовича и Петра! Глава ПЯТНАДЦАТАЯ А мир УЖЕ шумел А мир уже шумел. Причиной же шума... Впрочем, разговор это долгий и начинать его придется издалека, сосредоточив внимание на том отрезке времени, который выпал из предшествующей главы. Теперь автору все чаще приходится делать не вполне понятные, наверное, читателю прыжки... события совпадают во времени, накладываются друг на друга, герои не хотят подчиняться, капризничают, м-да. Сухими буратиньими шагами Аид Александрович возвращался домой, и - по мере того, как сухими буратиньими шагами Аид Александрович возвращался домой, - рассудок возвращался к Аиду Александровичу. Так, вместе с Аидом Александровичем, и рассудок возвращался домой - к маленькой старушке, носившей чай на подносике и любившей Аида Александровича. А маленькая старушка была когда-то давно прехорошенькой девушкой, еще раньше - тоже кем-нибудь была, правда, Аид Александрович никак не мог представить себе, кем именно, - тем более, что при нем никогда она не бредила, слава Богу. А нянька Персефона и до сих пор - огонь. Деньги у буфетчицы украла - чертову, между прочим, прорву денег... рублей пятьсот, не меньше. Смешная старуха, пламенная. Наверное, Жанна д'Арк в прошлом. Кто-любит-меня-за-мной! До чего же приятно быть сумасшедшим... За поступки свои не отвечать: он-бежит-себе-в-волнах-на-раздутых-парусах! И как легко все сходит с рук: сумасшедший - что с него возьмешь? Я-тебя-сейчас-под-орех-разделаю-и-мне-ничего-не-будет... Глупый все-таки это был выбор: если уж идти в психиатрию - так психом, но никак не доктором! Псих - это, по крайней мере, ярко. Я Наполеон. Почему-то чаще всего именно Наполеон. А что - очень продуктивная для психа фигура: маленький человек с несоразмерными замыслами... ходячее, так сказать, противоречие. Если придумывать психам символ, это непременно фигурка Наполеона. — 179 —
|