|
- Вы... Может быть, Вы что-то конкретное имеете в виду? - Ах, да ничего конкретного я в виду не имею, - беспечно отозвался хозяин. - Я ведь вообще говорю... ingsgesamt, так сказать. А у Вас что-нибудь конкретное на памяти? - Цыганка у меня на памяти. И сын ее. - Только не смотреть, не смотреть в это время на Станислава Леопольдовича: сейчас хозяин выдаст себя как человек "оттуда" (откуда, боже мой?). Но скучное-скучное, вялое-вялое в ответ: - Цыга-анка... Ну их к лешему, этих цыган, знаете ли. Кто их поймет! Странный народ, не обращайте внимания. - На что не обращать внимания? - Вот он и пойман, милейший хитрован этот. А ну-ка, еще раз: - На что не обращать внимания, Станислав Леопольдович? - И - глаза в чай. - Да на цыганок, на гадалок, на фокусников, на заклинателей змей... Видите ли, ручное все это. - Какое? - несколько обалдел Петр, вообще не поняв определения. - Ручное. Hand made, не по-русски говоря. Впрочем, у Вас второй язык... - Английский, - успокоил Петр. - Только у нас второй язык плохо преподают. Почему hand made? - Да кто ж их знает почему? Так они предпочитают, должно быть. - Не понимаю я, - сдался Петр. - А не все нужно понимать, - просто реагировал Станислав Леопольдович. - Есть и непонятные вещи. Много непонятных вещей. - Для Вас - тоже? - Конечно. Для всех. Я вот не понимаю, например, как это - телефон? Или, допустим, - телевизор! Вы можете мне объяснить? Петр помотал головой и улыбнулся. - А Вы, между прочим, в первый раз улыбнулись. Поздравляю Вас. Теперь я спокоен. То есть спокоен, что Вы спокойны. Надо было сказать эту фразу, чтобы и в самом деле покой пришел в душу Петра. Он смотрел на Станислава Леопольдовича, на милое мудрое лицо его и не понимал теперь уже себя. Чего дергаться? Зачем искать скрытого смысла в простых словах будничного этого человека? Ну, с причудами... ну, с хитрецой - старик как старик. Хорошо, экстравагантный старик. Но ведь "явно-не-Воланд", что, в общем, с самого начала ясно. И даже не из свиты Воланда. Из другой свиты. Или вовсе не из свиты. Сам-по-себе-старик. Замечательный. - Вы замечательный, - сказал Петр, глядя теперь уже прямо в глаза Станиславу Леопольдовичу. - Замечательный? - И снова этот смех - нет, уникальный все-таки смех... легкий, как бабочка! - Мне надо спросить Вас, Станислав Леопольдович... - а тот плывет куда-то, и над ним появляется еще один Станислав Леопольдович - такой же, как этот, только чуть выше и правее, и, может быть, чуть хитрее и чуть забавнее... - Вы перешли бы на диванчик, - слышит Петр откуда-то издалека, как будто из Австралии или из Новой даже Зеландии... из-новехонькой-зеландии-такой; и вот он с трудом передвигает ноги, и его клонит, клонит куда-то. Последнее, что застревает в его сознании, - странное определение "троллейбусный старичок". — 12 —
|