|
- Кто там? - Это я. - И голос, что самое интересное, был мужской. "Мужчина", - не ошиблась Эмма Ивановна Франк. - А кто это “Вы”? - Дмитриев я, Дмитрий Дмитриевич. - А, Дмитриев! - радостно воскликнула Эмма Ивановна Франк и, помолчав немного, радостно воскликнула снова: - Кто Вы и откуда, Дмитрий Дмитриевич? - Я Вам снился! - надсаживался у дверей незваный-гость-хуже-татарина. - Ах, снились!.. Эмма Ивановна Франк вылезла из ванной - вся в пене, как Афродита, и не смогла вспомнить сна о Дмитриеве Дмитрии Дмитриевиче. Но завернулась в мохнатую простыню и пошла в коридор. - Я открою сейчас, только я голая, потому что сию секунду из ванной, - Вы стерпите или нет? - Посмотрим, - не поручился за себя Дмитриев Дмитрий Дмитриевич. Но Эмма Ивановна Франк все равно отворяла уже дверь. - Ой, какой Вы смешной Дмитриев! - отнеслась она прямо здесь. -Ужасно смешной, я таких смешных Дмитриевых не видела никогда, - и упорхнула в ванную, где заперлась от не поручившегося за себя гостя. Они определенно были знакомы, но при каких обстоятельствах - бог весть. - Мы с Вами в Воронеже встретились, - Дмитрий Дмитриевич перешел на шепот, сознавая некоторую как бы интимность ситуации: говорить приходилось в щелочку двери все той же ванной комнаты. - Вы тогда подошли ко мне и сказали, что я Вам снился и что Вы хотите мне принадлежать... или чтобы я Вам принадлежал... и, в общем, жить вместе и все такое, помните? Я тогда не мог, а теперь вот... могу. - Жить вместе и все такое? - с ужасом переспросила Эмма Ивановна Франк - рафинированная, как мы помним, особа - и смыла с себя пену "Бадузан", в сердце своем вспомнив все и сказав там: "Кошмар". - Когда же это было? - И принялась вытираться мохнатой простыней с двумя небольшими драконами. - В одна тысяча девятьсот семьдесят девятом году. - В одна тысяча? - акцентировала Эмма Ивановна Франк. - Боже, какая древность... - Да Вы войдите в комнату и сядьте в ней на что хотите, - сказала она, вытеревшись. - Мне еще минут десять надо. - Вы не торопитесь, - из-за двери посоветовал гость. - Я навсегда приехал. - Понятно,- вздохнула Эмма Ивановна Франк и осознала, что погибла. - Ну, раз навсегда... - Десяти минут не потребовалось: она так и вышла - в халате, с распаренным лицом. - Что ж... Дайте я на Вас хоть нагляжусь, Дмитриев Вы Дмитрий Дмитриевич. - Будет еще время, - пообещал тот. - Вы лучше пока в порядок себя приведите. Да, заявочки... Но делать нечего. И Эмма Ивановна Франк подчинилась. А был Дмитриев Дмитрий Дмитриевич небольшим пухлым старикашкой с лысою головушкою. И нос пуговкой, причем пуговкой женской, то есть некрупной, красной и блестящей. На пуговке в беспорядке росло несколько волосков - очень черных. Глаза же были совсем маленькими и непонятно какими по цвету. Тот еще вид, в общем... — 111 —
|