|
Чайник вскипел быстро, как никогда. И заварился, и настоялся -все в одну минуту. Пожалуй, идти туда пора... Тут где-то конфеты были коробочка и пачка какого-то печенья. Почему неизвестно, но все хотелось унести за один раз - и удалось. Бухнула чайник на стол, почти уронила печенье с конфетами. - Балуйтесь, - сказала и добавила: - Озорник. Дмитрий Дмитриевич сконфузился весь и за стол не садился - стоял около. - Сесть бы Вам, Дмитрий Дмитриевич, а? - Это можно, - согласился тот, помявшись. - В ногах правды нет. Мудрый... Будет пословицами говорить, афоризмами. Кладезь, небось, мудрости. Ну, уселся наконец. Жалкий такой... уселся и в комочек съежился. - Вы чего так съежились, Дмитрий Дмитриевич? - Стесняюсь еще. Непосредственный... Скоро перестанет, наверное, стесняться - такое начнется, держись! У меня только пятки замелькают... Но пока стесняется. Чай, вон, остывает - не притронется. - Ну, Дмитрий Дмитриевич!.. - А? - Чай же надо пить: холодный невкусно. - Вы первая начинайте. Торгуется... Да-а, не жизнь будет - малина. И на меня смотрит: сделаю глоток - как начнет из блюдца баловаться!.. Начал уже: ух, до чего ж замечательно балуется - загляденье просто. Разрозовелся весь, головушка взмокла... Бедная ты Эмма Ивановна Франк! - Зовут-то Вас не помню как. У меня только адрес записанный. - Эмма Ивановна меня зовут. Эмма Ивановна Франк. - Спасибо, Эмма Ивановна. Имя у Вас красивое, нерусское вроде. - Немецкое. Вы вот... печенье берите. Дмитрий Дмитриевич ел печенье так, как будто и не печенье это вовсе было, а, скажем, картофель-жареный-фри, ухватывая сразу по две, а то и по три печенины. "Голодный! - затосковала Эмма Ивановна. - Надо бы супом его накормить, а я чай даю..." - Я вообще-то мало кушаю, - отрекомендовался тот. - А сейчас - это потому что волнуюсь сильно. Не знал ведь, как Вы меня встретите. Может, думаю, совсем забыли; скажете - не знаю, мол, такого; придется назад уезжать. У Эммы Ивановны защипало глаза: Дмитрий Дмитриевич был похож на щенка. - Вас невозможно забыть, - сказала она с трудом. - Правда? - обрадовался гость. - Мне это лестно. - И стал дальше печенье есть. А Эмма Ивановна вдруг поняла, что когда женщина хочет есть -это как-то не бросается в глаза, но голодный мужчина представляет собой зрелище невыносимое, невыносимое... - Мы с Вами немножко погодя супчику поедим, ладно? Сейчас пока червячка заморили, а потом супчику... колбасы пожарю... - Это можно... тьфу, черт, опять забыл, как Вас зовут! - Эмма Ивановна Франк. - Ах, вот что... Ну, извиняйте. А внук - он ничего у меня, вы плохо не думайте.Положительный человек, два года - как один день, от звонка до звонка оттрубил, сержант теперь. Сержант Дмитриев. Я и подумал: квартира-то у нас двухкомнатная казенная, раньше мы с ним в одной комнате жили, а теперь он уж большой вырос - девушка объявится хорошая или что... куда ж я им? Поеду, думаю, в Москву, буду у Вас жить, чтоб молодых не стеснять. Так вот и решил... Правильно решил-то? - И поднял на Эмму Ивановну крохотные глазки свои. — 113 —
|