|
- Правильно, все Вы правильно решили. Вместе веселее, у меня квартира большая. - Метраж... метра сорок два будет? - Наверное. По-моему, сорок два и есть. - У меня глаз как алмаз. А я, если что, и за квартиру платить могу: пенсия-то большая, к восьмидесяти рублям подбирается. Вот только им в Воронеже разве что помогу когда. - Спасибо, Дмитрий Дмитриевич, но в деньгах нет недостатка. - Да я уж вижу. В человеческом разговоре недостаток наблюдается, но это мы поправим, дело нехитрое. - Нехитрое? - Эмме Ивановне ужасно хотелось плакать: сил не было как хотелось! - А чего же? Из дому меня легко отпустили: поезжай, говорят, раз у ней к тебе такая любовь. Я сказал, что без глупостей жить будем. Ну, если что когда позволю, Вы уж не серчайте. И заплакала Эмма Ивановна Франк - ничего не поделаешь: слеза, как и пуля, - дура... Не навзрыд, конечно, заплакала, а так, тихонько. - Я хозяйственный, - утешал ее Дмитрий Дмитриевич. - В магазин там или починить что - это я всегда. Ой, - спохватился, - я же подарочек... сувенир воронежский! - Из чемодана вывалилась куча нестираного белья, потом появилась небольшая коробочка. - Это вам. - Спасибо. - На коробочке было написано "Воронежский сувенир" - точь-в-точь как обещал Дмитрий Дмитриевич, - а оказался в ней утюг. - Утюг, - сказала Эмма Ивановна Франк. - Хороший утюг. Самый лучший утюг из всех возможных утюгов. -А то я думал-думал, что бы такое вам привезти, - прервал ее медитацию Дмитрий Дмитриевич. - Мне говорят, книга - лучший подарок. - Нет, - сквозь слезы возразила Эмма Ивановна. - Лучший подарок - утюг. - Она промокнула глаза галстуком платья. Дмитрий Дмитриевич заулыбался, горячо заговорил о чем-то, а Эмме Ивановне вдруг показалось невероятно странным слово "утюг": утюг, утюга, утюг, утюгу... Утюг вплыл в сознание, как огромный корабль вроде лайнера или крейсера, произвел там чудовищные разрушения и застрял. До слуха долетали обрывки длинной и подробной, подро-о-о-бной истории о том, как Дмитрий Дмитриевич покупал подарок, как сомневался, как долго не решался выбрать... - Можно я переоденусь? - неожиданно услышала она сквозь утюг и мужественно произнесла: - Конечно, что за вопрос! - Только Вы отвернитесь, ладно? Я еще к Вам не совсем привык. - Дмитрий Дмитриевич смутился, как девушка, причем страшненькая. - Или нет... я лучше в туалете переоденусь. - Господь с Вами! - замахала руками Эмма Ивановна. - Не нужно этого... в туалете. Я ведь могу и выйти. - И вышла в другую комнату. За дверью переодевающегося долго слышалось пыхтенье. Потом Дмитрий Дмитриевич полупросунулся в комнату к Эмме Ивановне. — 114 —
|