Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

То же могут делать, и гораздо естественнее, свежий воздух, движение, пища; старые доктора замечали, что меланхолики в деревне иногда превращаются в сангви­ников.

Может быть, Мишкины депрессии берут начало сов­сем не в мозгу, а где-нибудь в надпочечниках, где срываются поставки какого-то тонизирующего гормо­на. Может быть, это просыпается атавизм зимней спячки, но угнетение мозга не равномерно, засыпает, к несчастью, рай, и ад поднимает голову. (Мой цикло-тим проявляется, кроме прочего, в зависимости от погоды: к ясной и теплой я становлюсь более чем сангвиником, к холоду и слякоти — меланхоликом и того хуже.)

А почему так непропорциональна природа? Почему

66

так несправедлива? Почему радость жизни дается од­ним в таком солнечном избытке, другим — кро­хотными просветами, а третьим — в виде сплошно­го затмения, когда о солнце остается только догады­ваться?

14. Кое-что о лошадиной натуре

Прирожденный гипоманьяк, бурлящее средоточие бодрости, оптимизма и деятельности, попал в поле зрения психиатров уже после Кречмера, причем вни­мание привлек главным образом шизотимный его вариант. Но я скажу несколько слов и о циклотимном, как об одном из самых жизнеспособных человеческих типов.

(Маньяк в привычном значении — человек, охвачен­ный каким-то неистовым безумием, манией,— к гипо-маньяку не имеет никакого отношения. В психиатрии термин «мания» проделал сложную эволюцию; в совре­менном смысле «мания», «маниакальность» — состоя­ние, противоположное депрессии: возбужденность с повышенным настроением. Гипоманиакальность — состояние повышенного тонуса, промежуточное между обычным и маниакальным. Прирожденный, или кон­ституциональный, гипоманьяк — человек, для которого такое состояние — норма.)

Таких людей мало, но они столь заметны, что кажет­ся, будто их много. Человек, которого много. Когда говорят, что у кого-то «большой жизненный темпера­мент», чаще всего имеют в виду именно этот тип. Рядом с ним представитель обычного темперамента ощущает себя лодчонкой, попавшей в кильватер гро­мадного корабля. Дыхание неостановимой машины чувствуется во всем: это мотор, за которым нельзя угнаться. Он бешено тратит себя, но у него всегда остается избыток, его хватает на все и на всех. Энергия сочетается у него с сибаритством, чудовищная трудо­способность — с жадной погоней за наслаждениями.

Кого привести в пример? Они всегда на виду, их энергия прорывается сквозь любое занятие, на любой социальной ступени. История пестрит именами таких людей. В сочетании с талантом, даже небольшим, это нечто праздничное, феерическое.