Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

А может быть, он и царит? Исподволь, где-то там, в глубине. Может быть, вся эта веселость, и блеск, и лег­кость — великолепная постройка на шатком фундамен­те, испытанный способ убегания от себя?

Острый глаз клинициста уловил на каждом из полю­сов характерную «пропорцию» тонусно-эмоциональных свойств. Пропорцию не количественную, а качествен­ную, и как одномоментное соотношение, и как колеба­ние во времени. Циклотимик: между веселостью и печалью, между радостью и тоской (колебания эмоци­онального тона) и между бодростью и вялостью (коле­бания активности). Шизотимик — между чувствитель­ностью и холодностью, между обостренностью и ту­постью чувства, между экзальтацией и апатией (коле­бания тонуса и чувственной интенсивности).

Пропорции эти — ив одном лице и между многими представителями полюсов — в неравномерном распре­делении.

Теперь обо всем этом можно уже пытаться мыслить и на нейронном уровне. И рай и ад открыты физиоло­гически и анатомически как системы мозговых нерв­ных клеток. Они составляют самую сердцевину мозга, вместе с системами, которые можно назвать тонус-ными. От них зависит уровень бодрствования, актив­ность, внимание, острота восприятия, переключение с одной деятельности на другую... Работа ада — это неу­довлетворенность, боль, страх, тревога, ярость, тоска... Рай — это удовлетворение, благодушие, эйфория, ра­дость, счастье как состояние.

65

3 В. Леви, кн 3

Конечно, дело здесь обстоит не так просто, как, нап­ример, с центрами кашля или чихания. Райскоадские и тонусные возбуждающе-тормозные системы связаны со всем и вся, пронизывают всю работу мозга, сверху донизу, вдоль и поперек. Какими-то еще не вполне понятными интимными механизмами они связаны между собой, одно без другого немыслимо, двуедино. В их взаимодействии есть что-то от маятника: после интенсивного бодрствования — глубокий сон, после сильной работы рая — «отмашка» ада... «Всякий зверь после наслаждения печален»,— заметил еще Аристо­тель.

Опыты с вживлением электродов в мозг и химичес­кими препаратами показали, насколько могуществен­ны эти системы. Если воздействие на них достаточно сильно, в одно мгновение может перемениться не толь­ко самочувствие, но и мироощущение, и отношение к людям, и даже личная философия, основная стратегия существования.

Очень похоже, что вариации темпераментов зависят прежде всего от свойств этих сердцевинных систем.

Психохимия вмешивается в их ритмы, сбивает внут­реннее равновесие. Насколько выпивший человек оста­ется самим собою? Это зависит в первую очередь от химии его мозговой сердцевины, во вторую — от того, как он воспитан. Огромное таинство — стимуляторы, успокоительные. По сути на какое-то время мы созда­ем искусственный, химический темперамент, но пока еще с малым успехом, почти вслепую.