Исповедь гипнотизера. Книга 2. Кот в мешке

На ходу же изобретались путешествия во времени, обмены душами с кем угодно... За час-два, проведен­ные с Академиком, можно было побыть не только лет­чиком, пиратом, индейцем, Шерлоком Холмсом, раз­ведчиком или партизаном, каковыми бывают все маль­чишки Обыкновении, но еще и:

знаменитой блохой короля Артура, ночевавшей у него в ухе и имевшей привычку, слегка подвыпив, читать монолог Гамлета на одном из древнепапуасских наре­чий;

аборигеном межзвездной страны Эном, где время течет в обратную сторону, и поэтому эномцы все зна­ют и предвидят, но ничего не помнят,— так было, по крайней мере, до тех пор, пока их великий и ужасный гений Окчялк не изобрел Зеркало Времени; эта игра неожиданно пригодилась мне через много лет для анализа некоторых болезненных состояний, а название "Эном" Академик дал другому своему детищу, посерь­езнее;

мезозойским ящером Куакуаги, который очень не хотел вымирать, но очень любил кушать своих детены­шей, ибо ничего вкуснее и вправду на свете не было;

электроном Аполлинарием, у которого был закадыч­ный дружок, электрон Валентин, с которым они на пару крутились вокруг весьма положительно заряжен­ной протонихи Степаниды, но непутевый Аполлина­рий то и дело слетал с орбиты; эти ребятишки помогли мне освоить некоторые разделы физики и химии;

140

госпожою Необходимостью с лошадиной или еще какой-либо мордой (весьма значительный персонаж, появлявшийся время от времени и напоминавший, что игра имеет ограничения);

Чарли Чаплином, червяком, облаком, обезьяной, Конфуцием, лейкоцитом, Петром Первым, мнимым числом, мушиным императором, психовизором некое­го профессора Галиматьяго

и прочая, и прочая — и все это с помощью простой детской присказки: "А давай, будто мы..."

— Так вот откуда ролевой тренинг...

— Обычнейший метод детского мышления, достиг­ший у Академика степени духовного состояния. Он серьезно играл во все и просто-напросто не умел не быть всем на свете.

— А как насчет спортивных игр?

— А вот это не очень. Не понимал духа соревнования. Был в курсе спортивных событий, но ни за кого никог­да не болел. Когда играл сам, выигрыш был ему инте­ресен только как решение некой задачи или проверка гипотезы, ну еще иногда как действие, в котором воз­можна и красота. В футбольном нападении отличался виртуозной обводкой, часто выходил один на один, но из выгоднейших положений нарочно не забивал: то паснет назад или ждет, пока еще кто-нибудь выскочит на удар, то начнет финтить перед вратарем, пока не отберут мяч. "Ну что ж ты делаешь, мерин ты водовоз­ный! Опять выкаблучиваешься!.." Правда, в качестве вратаря он подобного не допускал, за реакцию получил даже титул вратаря-обезьяны. А настоящим асом стал в жанре пуговичном...