Исповедь гипнотизера. Книга 2. Кот в мешке

— Погодите, погодите... Ваш ансамбль выступал в кинотеатре "Колизей" во время зимних каникул?

— Выступал. Начинали, как водится, с благообразных песен, кончали...

— Худенький, темноволосый, очень белокожий под­росток? С отрешенным каким-то взглядом...

— Владислав Клячко — дирижер и партия фортепиа­но, с тремя сольными номерами.

— Как же тесен мир... Значит, и я его тоже видел. Я был среди зрителей. Он понравился тогда одной моей знакомой девочке, но они, видно, так и не встретились.

145

— А конферансье нашего случайно не помните?

— Смутно. Что-то серенькое, какой-то вертлявый кривляка?..

— Что-то в этом духе. Это был я.

— Вот уж никак...

— Мир действительно тесноват... А вот на эту картин­ку вы часто смотрите, я заметил.

(Пейзаж в изящной резной рамке у Д. С. над кро­ватью. Вода, сливающаяся с небом, нежный закатный свет. Каменистые берега с тонко выписанной расти­тельностью. На дальнем берегу одинокое дерево. Чело­век в лодке.)

— Я полагал, что-то старое, итальянское...

— Академик написал эту картину десяти лет от роду и подарил мне ко дню рождения. Как вы понимаете, я тогда еще не мог оценить этот подарок. Мои родители не поверили, что это не копия с какого-то знаменитого оригинала.

Он не проходил через период каракуль, а сразу стал изображать людей и животных с реалистическим сход­ством и пейзажи е перспективой, преимущественно фантастические. Абстракции своим чередом.

— Что-нибудь еще сохранилось?

— Сейчас... Вот... Это я, набросок со спины, по памя­ти... Несколько карикатур... В том возрасте это был самый ценимый жанр, и Кляча щедро отдал ему долж­ное: не оставлен был без художественного внимания ни один однокашник. Афанасий-восемь-на-семь за порт­рет в стенгазете, над которым хохотала вся школа, по­обещал бить Клячу всю жизнь, каждый день по разу, и возможно, выполнил бы свое обещание, если бы мы с Ермилой, у которого были с Афанасием отдельные счеты, не устроили ему хорошее собеседование. Что касается Ермилы, то он, наоборот, требовал, чтобы Кляча непременно отобразил его в печатном органе, причем в самом что ни на есть натуральном виде... Дальше — больше: сюрреалистический рисунок обна­женной натуры с лицом классной руководительницы однажды стихийно попал на стол оригинала. Автора выявить несложно: блестящий стиль, рука мастера. Была вызвана мать, потребовали принять меры; дома вступил в действие отец, была порка. Приклеилась формулировочка: "Разлагает класс". Запретили оформ­лять стенгазету, и он переключился на подручные