|
Да и представители зла в «Чебурашке» и «Черепашках» существенно разнятся. Проворная, смешная Шапокляк со своей крысой Ларисой пакостит по мелочам. Никакой кровью, никаким насилием ее проделки не пахнут. Она, как в песне Высоцкого, «по-своему несчастная», а потому к ней можно найти подход. Что, между прочим, и делают в финале герои, осчастливив ее дружбой. (Ох, маловато потрясении!) Закованный в сталь Шредер ужасен. Это некое Абсолютное Зло, к которому нельзя найти никакого подхода, кроме «радикального». Он готов уничтожить весь мир со всеми его обитателями. Ну и, наконец, о главном — о картине мира. Мир, в котором обитают Чебурашка и Крокодил Гена, в целом светлый и дружелюбный. В нем уютно и не страшно, мир в этом мире закономерен. Зло же, напротив, единично и случайно. Оно подобно маленькому облачку, которое не может надолго затуманить небесную синеву. Мир черепашек буквально переполнен, кишит злом. Оно подстерегает повсюду и всегда. Горстка героев противостоит целым полчищам приспешников Зла. Все же остальные — статисты, пешки, а часто и жертвы. (Кстати, в другом американском мультфильме с умилительным названием «Вампиреныш» кого-то из персонажей так и звали: Жертва. От одного этого имени мурашки пробегают по спине даже у взрослого человека!) Не правда ли, странно? В «Империи Зла», как принято было на Западе именовать Советский Союз, искусство для детей было щадящим, охраняющим хрупкую психику от непосильных впечатлений. Соблюдался некий возрастной ценз. И это было совершенно правильно! Вы, наверное, замечали, что дети от трех до шести лет часто задают вопросы типа: «Каких людей на свете больше — хороших или плохих?», «А что сильнее: добро или зло?» Такие вопросы отнюдь не следует рассматривать как ординарные в общем потоке бесконечных «что?», «как?» и «почему?». Ребенок ищет ориентиры, чтобы начать строить мир в своей душе и одновременно встраивать себя в мир. Он маленький, слабый, он хочет быть с большинством. Попробуйте, руководствуясь наставлениями министерского чиновника-либерала, рассказать малышу сказку с плохим концом. Четырехлетний консерватор будет огорчен до слез. И не просто огорчен, а возмущен! Он воспримет это как личное оскорбление, ибо душу его омрачили скорбью. Когда же зло в искусстве, предназначенном для детей, тотально, когда оно «в большинстве», ребенок испытывает соблазн примкнуть к нему. И к подростковому возрасту, вдохновляемый уже не мультфильмами, а вполне натуралистическими кинозверствами (один немецкий психолог подсчитал, что в среднем дети сегодняшней Германии к шестнадцати годам, видят на экране 18 тысяч убийств), может дозреть до поступков. — 68 —
|