Разноцветные белые вороны

Он оказался достойным партнером, достойным со­перником. Тут, что называется, нашла коса на камень. Самолюбивый и самостоятельный, Валя не желал подчиняться авторитарной матери. Ее такое неподчи­нение бесило. Но все это было на уровне сознания. Бессознательная картина была прямо противополож­ной. Своим вызывающим поведением Валя беспере­бойно поставлял матери, которую безусловно любил, острые ощущения, которых она жаждала. Он был неиссякаемым живительным источником. Для Вали же эти бесконечные выяснения отношений тоже имели скрытый от сознания смысл. Личность достаточно яркая и сильная, он безотчетно претендовал на роль взрослого мужчины. Тем более, что «свято место» — волевого, сильного, бесстрашного отца — было пусто. И Валя (разумеется, психологически) пытался его занять. Но средства при этом использовал детские. (А какие же еще мог использовать ребенок?) В общем, мы имели дело с самым настоящим, хотя и неявным, психологическим браком.

И в Гришином, и в Валином, и во множестве подобных случаев основные усилия следовало напра­вить на работу с родителями. Корректировка поведе­ния детей происходила лишь «постольку-поскольку» — чтобы поскорее убрать тяжелый для окружающих поведенческий фон. Говоря по правде, поведение детей улучшилось бы в любом случае, ибо являлось произ­водной от неправильного отношения к ним родителей. Хотя, как правило, дети, склонные к демонстративнос­ти, болезненно самолюбивы, поэтому нужно помочь им обрести нормальный способ самоутверждения. На наших занятиях сделать это легко — они оказываются великими артистами; но важно позаботиться и о будущем.

Давать таким детям этюды на демонстративность, конечно, можно, но в этом нет особой нужды. Подоб­ные этюды необходимы в других случаях: когда человек неосознает, что демонстративность нелепа, смеш­на, уродлива, что она производит на окружающих отталкивающее впечатление. (Невротики-то как раз в глубине души это осознают, хотя далеко не всегда признаются.) Такое «несознательное» отношение к собственной демонстративности можно наблюдать при истерической психопатии и некоторых формах шизо­френии. Ведя себя вычурно, шизофреник или истерик вовсе не считает, что делает что-то не должное. Напротив, ему кажется, что благодаря этому он стано­вится более привлекательным и интересным.

Скажем, девушка, отправляясь на рынок, надевает специально сшитую для этой цели юбку до пят, набрасывает на плечи цветастый платок с бахромой, вешает на руку не обычную хозяйственную сумку, а старую допотопную кошелку или привязывает к поясу, берестяной туесок. Вроде бы все вполне логично. Если вы ее спросите, она вам скажет, что хочет выдержать стиль, быть «ближе к народу», да и к тому же в кошелке удобно нести картофель, а в ягодном туеске — малину. И все вроде правильно. Но чего-то слишком много, а чего-то не хватает. На чем-то поставлен излишний акцент, а что-то оставлено без внимания. Как в театре. Ведь когда мы смотрим даже вполне реалистический спектакль, мы же не путаем его с жизнью. Хотя, казалось бы, все как в жизни: события, поведение, одежда, речь, а — все равно театр!