|
«Ты сам виноват, И-Ё. Ты никогда не приходил в гости ни к кому из нас. Ты просто стоишь здесь в одном углу Леса и ждешь, когда другие придут к тебе. Почему ты сам никогда не приходишь к ним?» И-Ё помолчал, раздумывая. «Что-то в твоих словах есть, Кролик», сказал он наконец. «Я запустил вас. Я должен больше вращаться. Приходить и уходить». «Верно, И-Ё. Заглядывай к каждому из нас в любое время, когда тебе нравится». «Спасибо тебе, Кролик. А если кто-нибудь скажет Громким Голосом: „Черт, опять этот И-Ё“, я могу опять исчезнуть». Кролик застыл на секунду на одной ноге. «Ладно», говорит, «я должен идти. Я сегодня довольно занят». «До свиданья», говорит И-Ё. «Что? О, до свиданья. А если тебе случится проходить мимо подходящего дома для Сыча, дай нам знать». «Я посвящу этому все свои интеллектуальные способности», сказал И-Ё. Кролик ушел. Пух разыскал Поросенка, и они двинулись вместе по направлению к Сто-Акровому Лесу. «Поросенок!», говорит Пух несколько робко. «Да, Пух?» «Помнишь, когда я сказал, что мог бы написать Хвалебную Пухову Песнь ты знаешь о чем?» «Что? Неужели?», говорит Поросенок, слегка краснея. «Она написана, Поросенок». Поросенок стал медленно и густо краснеть от пятачка до кончиков копыт. «Неужели, Пух», сказал он хрипло. «О – о – о том Времени, Когда? – Ты понимаешь, что я хочу сказать, – ты имеешь в виду, ты на самом деле ее написал?» «Да, Поросенок». Кончики ушей у Поросенка запылали, и он попытался что-то сказать; но даже после того, как он прохрипел что-то раз или два, у него ничего не получилось. Итак, Пух продолжал. «Там в ней семь куплетов». «Семь?», говорит Поросенок небрежно, «Ты ведь не часто сочиняешь хмыки по семь куплетов, а, Пух?» «Никогда», сказал Пух. «И я не уверен, что кто-нибудь еще слышал ее». «Но другие уже знают?», спросил Поросенок, остановившись на секунду, чтобы поднять палку и опять ее бросить. «Нет», говорит Пух. «Я не знал, как тебе понравится больше: чтобы я ее тебе схмыкал сейчас или подождать, пока все соберутся, и тогда схмыкать ее всем?» Поросенок немного подумал. «Я думаю, что больше всего мне бы понравилось, если бы я попросил тебя схмыкать её сейчас – и – потом схмыкать ее всем нам. Потому что тогда Все ее услышат, и я мог бы сказать: „О, да, Пух мне говорил“ и сделать вид, будто я не слушаю».[87] Итак, Пух схмыкал ее ему, все семь куплетов, и Поросенок ничего не говорил, он только стоял и горел. Ибо никто никогда ранее не пел Хвалу Поросенку (ПОРОСЕНКУ), и при этом вся хвала была бы адресована только ему. Когда все закончилось, он хотел попросить спеть один куплет еще раз, но постеснялся. Это был куплет, начинающийся словами «О, Поросенок! О, Герой!». Это начало ему особенно понравилось. — 123 —
|