История западного мышления

Птолемеевские (и коперниковские) круговые орбиты всегда рассматрива­лись как «природные движения» в аристотелевском смысле: в силу своей сти­хийной природы эфирные сферы движутся по совершенным окружностям — точно так же, как тяжелые стихии, то есть земля и вода, стремятся вниз, а легкие стихии, то есть воздух и огонь, стремятся вверх. Однако эллиптичес­кие орбиты Кеплера исключали круговое совершенство и постоянство, ибо планеты в каждой точке своих орбит автоматически должны были изменять скорость и направление. Для движения по эллипсу в гелиоцентрической Все­ленной явно требовались иные объяснения, нежели для некоего «природного движения».

В качестве альтернативы Кеплер предложил гипотезу о существовании силы, постоянно действующей откуда-то извне. Он считал — несомненно,, под влиянием неоплатонического обожествления Солнца,— что источником движения во Вселенной является Солнце. Поэтому он постулировал наличие «anima motrix» («души-двигательницы») — движущей силы, чем-то бывшей сродни астрологическим «влияниям», которая исходила от Солнца и приво­дила в движение планеты: движение ускорялось, когда планеты приближались к Солнцу, и несколько замедлялось при удалении от него. Однако Кеп­леру еще предстояло объяснить, почему орбиты имеют форму эллипса. Проштудировав сочинение Уильяма Гилберта о магнетизме, в котором ут­верждалось, что Земля представляет собой гигантский магнит, Кеплер рас­пространил эту идею на небесные тела, выдвинув также гипотезу о том, что anima motrix Солнца, вступая во взаимодействие с его собственным магне­тизмом, а также с магнетизмом планет, приводила к образованию эллипти­ческих орбит. Таким образом, Кеплер впервые высказал предположение о том, что движение планет по орбитам вызвано механическими силами, а не автоматическим геометрическим вращением «небесных сфер», постулиро­ванных Аристотелем и Птолемеем. Представления Кеплера о солнечной сис­теме (пусть еще относительно примитивные по форме) как о самоуправляю­щейся машине, опирающиеся на понятия земной динамики, в целом верно Предвосхитили космологию будущего.

Тем временем Галилей весьма успешно применял механико-математичес­кий способ анализа в земной плоскости, причем делал это с систематичес­кой строгостью. Подобно своим современникам и собратьям по науке, Кеп­леру и Копернику, Галилей впитал с учением гуманистов-неоплатоников веру в то, что физический мир можно толковать в понятиях геометрии и арифметики. С пифагорейской уверенностью он заявил: «Книга Природы написана языком математики». Однако, поскольку возобладали все же мо­тивы более «приземленные», в разработках Галилея математика предстает не столько мистическим ключом к небесам, сколько прямым орудием для по­стижения материи в движении и для нанесения удара академическим против­никам — приверженцам Аристотеля. И хотя Кеплер в своем понимании не­бесных движений продвинулся дальше Галилея (который, как и Коперник, Продолжал верить в круговое движение, не зависящее от внешних сил), именно открытиям Галилея в области земной динамики суждено было поло­жить начало решению возникших вместе с коперниковской теорией физи­ческих задач, когда последователи Галилея применят эти открытия к небес­ным телам.