История западного мышления

Поэтому антагонизм зародился в первую очередь и разгорелся всего Яростней именно среди реформаторов-протестантов, что нетрудно объяс­нить: гипотеза Коперника противоречила тем местам в Священном Писа­нии, где говорилось о неподвижности Земли. Писание оставалось единст­венным незыблемым авторитетом протестантов, и подвергать откровение испытанию человеческой наукой — это и было той отдающей эллинским духом интеллектуальной дерзостью и ухищрением софистики, к которой ре­форматоры питали наибольшую ненависть. Потому-то протестанты столь живо почувствовали прозвучавшую в коперниковской астрономии угрозу ипоспешили заклеймить нечестивое учение. Еше до выхода «De revolutionibus» в свет Лютер назвал Коперника выскочкой-астрологом, который по глупос­ти тщится перевернуть всю астрономическую науку, впадая в вопиющее про­тиворечие со Священной Библией. К Лютеру вскоре присоединились другие реформаторы — такие, как Меланхтон и Кальвин, иные из которых предла­гали принять суровые меры для искоренения столь пагубной ереси. Каль­вин, приводя место из Псалмов «потому тверда вселенная, не поколеблет­ся», вопрошал: «Кто осмелится поставить авторитет Коперника выше авторитета Святого Духа?» Когда Ретик привез рукопись Коперника в Нюрн­берг с целью ее опубликовать, резкий отпор реформаторов вынудил его по­кинуть город. Даже в Лейпциге, где он оставил рукопись у протестанта Осиандера, тот предпослал ей — без ведома Коперника — анонимное предисловие, в котором утверждалось, будто гелиоцентрическая теория — всего лишь условный вычислительный метод, ее не следует воспринимать всерьез как реалистичное объяснение небес.

Такая уловка, возможно, и спасла бы публикацию, но книга Коперника в действительности была очень серьезна, что и обнаруживалось при внима­тельном чтении текста. И уже ко времени Галилея, к началу XVII века, ка­толическая церковь была вынуждена встать в решительную оппозицию по от­ношению к теории Коперника, причем осознав теперь заново всю необходимость догматической ортодоксальности. И если несколькими века­ми раньше Аквинат или отцы Церкви еще вполне могли толковать некоторые спорные места Писания метафорически, сводя на нет явные противоречия с наукой, — то подчеркнутый буквализм Лютера и его последователей породил сходное отношение и внутри католической церкви. И ныне обе несогласные стороны вознамерились грудью встать на защиту библейской твердыни, от­метая прочь малейшие покушения на святое откровение.