Внутренний раздел

[72] Данная фраза — неплохой образчик “безумных речей” даосов. Но нужно иметь в виду, что в бесконечности мирового круговорота “присутствие” и “отсутствие”, “пустое” и “наполненное” взаимозаме­няемы и в конце концов, неотделимы друг от друга.

[73] Напомним, что “следование Пути” есть, прежде всего, безупречно выверенное движение, правильная ориентация в пространстве и во вре­мени.

[74] В древнем Китае правитель восседал на троне лицом к югу и соот­ветственно его служилые люди обращались к нему, стоя лицом к се­веру.

[75] Цитируется фрагмент шестой главы.

[76] Представление, о том, что правитель должен управлять посред­ством недеяния, предоставляя подданным выполнять свой долг, разделя­лось всеми традиционными политическими учениями Китая и являлось одной из основ традиционной, синкретической по своему происхожде­нию государственной идеологии в Китайской империи.

[77] Здесь имеются в виду древние ритуальные пляски, исполнявшиеся танцорами, которые были украшены птичьими перьями и бычьими хво­стами.

[78] Цитируются слова из главы LVI книги “Дао дэ цзин”.

[79] Глава XIV. Круговорот небес.

Глава открывается необычным пассажем, содержащим вопросы о первопричине всех явлений. По некоторым сведениям, в древности этот фрагмент входил во Внутренний раздел книги. А. Грэхэм считает его продолжением диалога о “флейте Неба”, которым открывается вторая глава. Сходные фрагменты встречаются в одном из древнейших поэтиче­ских памятников Китая — “Чуские строфы”, близком даосской тради­ции. Исторически подобные вопрошания были тесно связаны с архаиче­скими мифами и религиозными обрядами, но у Чжуан-цзы они приоб­рели существенно иное значение “именования безымянного”, некоего сознательного мифотворчества. Остальные сюжеты главы представляют собой большей частью диалоги Конфуция и Лао-цзы, в которых подчер­кивается превосходство даосского постижения “таковости” вещей над светской моралью конфуцианства.

[80] Ср. с даосским понятием Небесной пружины или Сокровенной пружины мира.

[81] Некоторые комментаторы без видимых оснований отождествляют этого “колдуна Сяня” с колдуном Ли Сянем из седьмой главы Внутрен­него раздела. Скорее всего перед нами некий легендарный, освященный традицией образ. Так, в “Чуских строфах” тоже упоминается “колдун Сянь”, приближенный одного из царей династии Инь.