В зеркале философии

Либеральные ценности, консервативные модели, этноспецифические идеалы при приближении, к пере­валу тысячелетий явно выцветают, доверие к ним ут­рачивается. Клерикальные государства, в которых светские структуры контролируются религиозными ор­ганизациями, характерны лишь для некоторых реги­онов и при нынешней конфессиональной чересполо­сице и продолжающейся секуляризации не могут стать всеобщим образцом.

В экономических прогнозах обмолвки и ошибки не менее разительны, чем в оценке состояния междуна­родной политики или предугадания оптимальных форм общественно-политического устройства. Так, в 1967 году Г. Кан и А. Винер в книге “Год 2000 — рамки рассуждений о следующих 33 годах” предполагали, что доходы развивающихся стран достигнут уровня развитых, к концу века можно вывести всех и вся на уровень жизни, превышающий тогдашний потреби­тельский стандарт населения США.

Прошло 25 лет после выхода их книги. И вот за­падногерманская газета “Зюйддойче цайтунг” в ново­годнем номере приводит ряд фактов, характеризую­щих 1994 год. Среди них такие: “В Африке ежегодно умирает от голода 4,5 миллиона детей; каждый тре­тий ребенок в Англии живет в нищете; в мире около 45 миллионов беженцев...” и т. д. На Копенгагенс­кой конференции по проблемам социального разви­тия (март 1995 г.), в которой участвовали президен­ты и премьеры 110 государств, говорилось, что не менее 1 миллиарда населения в Азии и 30 миллионов в Африке находятся на грани голодной смерти. Коли­чество подобных фактов можно умножать и умножать.

В конце века на первый план стремительно выхо­дит проблема питьевой воды, ничуть не уменьшается дефицит продовольствия. И какую бы сферу челове­ческой деятельности мы ни взяли сегодня, с горечью Убеждаемся, что непредвиденного, неугаданного, не­предсказанного больше, чем того, что оправдалось, сбы­лось.

Мы не прочли “Книгу судеб”, в наших руках нет магического жезла, позволяющего видеть сквозь пе­лену времен. Мы убеждаемся в том, что подчас падает то, что по нашему разумению должно расти, и растет то, что, казалось бы, обязано падать.

Возникали сомнения в оправданности идеи неук­лонного прогресса рода людей. Остро выявилось, что восхождение — отнюдь не фронтальный процесс. По­беды на одних участках оборачиваются изъянами и провалами на других. У нас есть ракеты и дальняя авиация, но человечество не родило нового Шекспира и Достоевского. Люди стали информированное, но ста­ли ли они моральнее, благороднее, милосерднее? На­лицо явное сближение всех народов Земли, сплочен­нее становится человечество, его фактическое единство нарастает. Но вместе с тем гальванизируются давние страхи и противостояния, конфликты, замешанные на этнических предрассудках, полыхают по всем конти­нентам.