|
__________________ * Если Вы спросите, почему при подливании селитренного спирта в водяной раствор твердой соли происходит шипение, прочтите [мое] замечание на § 25. 397 Рассмотрим теперь, с Вашего позволения, во-первых, почему селитренный спирт и селитра так сильно отличаются на вкус; во-вторых, почему селитра воспламеняется, между тем как селитренный спирт — никогда. Для уразумения первого должно заметить, что тела, находящиеся в движении, никогда не сталкиваются с другими телами своими наиболее широкими поверхностями, тогда как тела, находящиеся в покое, соприкасаются именно этими своими сторонами. Таким образом, частицы селитры, если их положить на язык, ложатся на него вследствие своего спокойного состояния наиболее широкими из своих граней и тем закрывают поры его — что и является причиной ощущаемого холода (причем следует принять во внимание, что слюна не может разъединить селитру на достаточно малые частицы). Но если частицы эти кладутся на язык в состоянии возбуждения и движения, то они попадают на него своими острыми ребрами, проникают в его поры, и, чем возбужденнее они двигаются, тем острее будет ощущение на языке; так игла, попадая на язык, вызывает различные ощущения, смотря по тому, соприкасается ли она с ним своим острием или своей длинной поверхностью. Причина же воспламеняемости селитры и невоспламеняемости селитренного спирта состоит в том, что частицы селитры, находясь в покое, не так легко уносятся огнем вверх, как частицы, имеющие собственное движение по всем направлениям. Селитренные частицы, находясь в покое, не поддаются действию огня до тех пор, пока он не отделит их друг от друга и не окружит каждую из них со всех сторон. Но раз окружив частицы, огонь влечет их за собой то в одну, то в другую сторону, пока они не приобретут собственного движения и не унесутся вверх с дымом. Частицы же селитренного спирта, которые уже находятся в движении и отделены друг от друга, от самого незначительного жара раздвигаются во все стороны на большое пространство, и, в то время как некоторые из них уносятся в дыме, другие проникают в поддерживающее огонь вещество, прежде чем пламя успеет окружить их. Поэтому-то они скорее тушат огонь, чем служат ему пищею. Обращусь теперь к экспериментам, которые, как мне кажется, подтверждают данное мною объяснение. Во-первых, я нашел, что селитренные частицы, во время 398 горения уносящиеся в дыме, суть не что иное, как чистая селитра. Я несколько раз расплавлял селитру до такой степени, что реторта значительно накалялась; затем я зажигал селитру горящим углем и собирал дым от нее в охлажденную стеклянную банку, пока она не становилась от этого влажной. Потом я еще более увлажнял бутылку собственным дыханием и выставлял ее на холодный воздух для просушивания *. После этого в некоторых местах сосуда начинали показываться кристаллики селитры. Чтобы не сомневаться в том, что эти кристаллики образовались из одних только летучих частиц, и чтобы нельзя было предположить, что огонь увлекал с собою нерасщепленные частицы селитры (выражаясь в духе почтенного автора) и затем вместе извергал и твердые и летучие частицы раньше, чем они успевали разъединиться, — чтобы исследовать это, говорю я, я пропустил дым через трубу А (фиг. 1) длиною около фута, как через печную трубу, для того чтобы более тяжелые части пристали к этой трубе и чтобы я мог собрать [в банке] одни лишь летучие части, проходившие через более узкое отверстие В. При этом я брал очень небольшое количество селитры, для того чтобы пламя было слабее. И опыт удался так же, как и без трубы. — 248 —
|