|
Однако я не хотел остановиться на этом. Чтобы лучше обследовать это дело, я взял большее количество селитры, расплавил ее и зажег горящим углем. Потом, как и прежде, я приставил к реторте трубу А, а над отверстием В, пока пылало пламя, я держал кусок плоского стекла. Стекло покрылось некоторым веществом, которое, будучи выставлено на воздух, стало влажным, откуда я заключил, что оно состоит из одних твердых частиц. Хотя я ждал несколько дней, но я не обнаружил на стекле ни одного кристаллика селитры и не мог заметить никакого действия селитры. Но когда я полил вещество селитренным спиртом, то селитра немедленно появилась. Из этого я, как мне кажется, имел право заключить: во-первых, что твердые частицы селитры при ее расплавлении отделяются от летучих и если и уносятся вверх пламенем, то только __________________ * Когда я производил этот опыт, воздух был совершенно ясен. 399 отдельно от летучих частиц. Во-вторых, что твердые частицы, отделившиеся во время горения от летучих, не могут уже вновь соединиться с ними. Отсюда же следует, в-третьих, что частицы, приставшие к стенкам банки и превратившиеся в кристаллики, были не твердые, а только летучие. Второй эксперимент, доказывающий, что твердые части суть не что иное, как шлаки селитры, состоял в следующем. Я нашел, что, чем более селитра очищается от шлаков, тем она становится летучее и способнее к кристаллизации, потому что, когда я клал кристаллы очищенной или профильтрованной селитры в стеклянный бокал А (фиг. 2) и подливал туда немного холодной воды, селитра отчасти испарялась вместе с этой холодной водой и летучие частицы прилипали к верхним краям бокала, образуя кристаллики. Третий эксперимент, который, как мне кажется, указывает на то, что частицы селитренного спирта, по мере того как они утрачивают свое движение, получают способность воспламеняться, состоит в следующем. Я налил несколько капель селитренного спирта на влажную бумагу, а сверху насыпал песку, в который селитренный спирт стал постепенно впитываться. Когда же песок всосал таким образом весь или почти весь селитренный спирт, я старательно высушил его надогнем на этой же самой бумаге. Потом, ссыпав песок, я положил бумагу на горящий уголь, причем она, едва соприкоснувшись с ним, стала искриться так, как если бы она впитала в себя самую селитру. При более подходящих обстоятельствах я присоединил бы к этому эксперименту еще ряд других и тем, может быть, окончательно разрешил бы вопрос. Но иного рода предметы настолько отвлекают меня, что, с Вашего позволения, я отложу это до другого раза и перейду к следующим замечаниям. — 249 —
|