Скептицизм и животная вера

Трансцендентализм, если он последователен, таким образом, соглашается с утверждением индийских систем, что иллюзия, будто данные предметы существуют, сама не имеет существования. Любое действительное чувство, любая отдельная мысль была бы самосуществующим фактом, но факты ( это только понятия, то есть неактивные элементы абсолютной мысли. Если бы иллюзии действительно существовали, они были бы не понятиями, а событиями, и хотя их воображаемые объекты могут и не существовать, само представление о них существует, они принадлежали бы к тому типу независимых фактов, которые трансцендентальная логика исключает как невозможные. Акты суждения, полагания и воображения не могут быть в этой системе признаны, если они в свою очередь не полагаются другим суждением, то есть до тех пор, пока они не перестают скрываться во мраке самостоятельного существования и не становятся чисто идеальными предметами действительной интуиции. Когда они, таким образом, становятся феноменальными, интенция13 и суждение могут постулировать их и дать им мандат существования, однако верование, будто они существуют как-то иначе, чем имеющиеся налицо постулаты, всегда ложно. Привнесенное существование ( единственно возможное существование, но оно всегда должно быть привнесенным ложно. Например, широко обсуждаемые взгляды античных философов, если они вообще существовали, должны были существовать задолго до того, как они стали объектами для интуиции историка или для интуиции читающего об истории, которые выносят суждение, что они существовали. Но самостоятельное существование противоречит трансцендентальной логике; это призрак, отделенный от знания и дыхания жизни во мне здесь и теперь. Таким образом, взгляды философов существуют только в истории, история существует только в историке, а историк существует только в читателе, а сам читатель существует только для своего самосознания, которое на деле не является его собственным, но абсолютным самосознанием, думающем о нем и обо всем со своей точки зрения. Таким образом, все существует исключительно идеально, ошибочно постулированное как существующее. Единственная познаваемая реальность нереальна, потому что является видимостью, а другие виды реальности нереальны, потому что непознаваемы.

Трансценденталисты, таким образом, вынуждены, подобно Пармениду и философии Веданты, отступить на позиции неясного внутреннего, но всепроникающего принципа, непостижимая сила которого приводит в движение всю эту иллюзию и в то же самое время осуждает и уничтожает ее. Здесь я имею дело, позвольте мне повториться, со скептицизмом, а не с уточняющими догмами; но для трансценденталиста, который питает глубокое отвращение к субстанции, сама уточняющая догма является еще одним отрицанием существования. Ибо в чем состоит в его системе эта трансцендентальная основа всех иллюзий, эта действующая во всех суждениях и постулатах сила? Это не существующий разум, если эта фраза могла бы иметь смысл. Абсолютная мысль не может существовать изначально, до того как она вменит существование другим вещам или себе. Если бы она нуждалась в существовании до его привнесения, как могли бы подумать профаны в логике, сам принцип трансцендентального критицизма был бы отброшен и отвергнут, и ничто более не препятствовало бы существованию интуиций или материальных вещей до того, как кто-либо постулировал. Но чем может быть абсолютный дух, не существуя? Только принципом, логикой, которая должна воплотиться, саморазвертывающейся программой, долженствованием, утверждающим себя без наличных средств, основы или причины. Существование совершенно недостойно этого трансцендентального духа, враждебно ему. Дух здесь только имя для абсолютного закона, рока или случая, который предопределяет возникновение одной совокупности явлений вместо другой. Несомненно, что эта фатальность желанна энтузиасту, в котором пробудился этот дух, и сама его неосновательность принимает форму свободы и творческой силы в восприятии последнего. Но это влечение к жизни, очевидно, не имеющее никакого природного базиса, само является счастливой, но хрупкой случайностью, иногда сознание неожиданно восстает против него, объявляет его бессмысленным, безумным, преступным. Фихте сказал однажды, что тот, кто желает чего-нибудь воистину, должен всегда жаждать этого, и это высказывание может быть истолковано в духе трансцендентализма, если понимать его таким образом: поскольку трансцендентальная воля вне времени и творит свой универсум всегда, когда проявляет себя, природа этой воли на этой стадии неизменна и порождает то же представление и тот же мир, который, пребывая вне времени, не может быть поглощен временем. Но, возможно, даже Фихте не был свободен от человеческой слабости. Он, по-видимому, считал (или предполагал), что то всеобщее образование, которое требовали ввести в Пруссии, может закрепить волю человечества и превратить ее в неизменный порядок, и что философ может взять на себя обязательство перед абсолютом всегда постулировать тот же самый порядок вещей. В таком понимании эта максима противоречила бы трансцендентализму и страстному убеждению самого Фихте, который требовал "новых миров навсегда". Даже если бы он имел в виду только то, что принцип постоянной новизны по крайней мере сохраняется и никогда не может стать жертвой событий, он противоречил бы абсолютной свободе "жизни" быть такой, какой она хочет, и его собственным опасениям, что где-то, в какой-то день жизнь может утомиться и дать загипнотизировать и поработить себя образом созданной ею материи.