|
Поэтому когда идеалисты говорят, что идеи являются единственными объектами человеческого знания и что они существуют только в разуме, яз язык допускает непоследовательность, потому что знание идей не является знанием, а данность интуиции не является существованием. Но эта непоследовательность позволяет двум различным философиям пользоваться одной и той же формулой, вплоть до полного смешения теории и чувства. Одна философия под словом идея понимает факт или феномен, стадию в изменении судьбы и опыта, которые существуют в данный момент и о которых известно, что они существовали там в другие моменты. Другими словами, их идеи ( это запомнившиеся события в природе, предмет психологии и физики. Эта философия, доведенная до конца, становится материализмом. Ее психология сводится к описанию поведения, а ее феноменалистический подход к природе ( к математическому исчислению невидимых процессов. Другая философия (единственная из тех, что меня здесь интересует) под словом идея понимает элементы ощущения и мысли, их наглядный риторический синтез. Поскольку эти темы интуиции призваны вобрать всю реальность, и никакое верование не принимается за нечто большее, чем новый датум мысли, эта философия отрицает трансцендентность знания и существование чего-либо. Хотя по характеру абсолютные идеалисты часто далеки от скептиков, их метод ( олицетворение скептицизма; это проявляется не только в их критике любых догм, но и в том, обосновании, которое они дают собственным взглядам. В чем состоит это обоснование? В том, что критика познания доказывает, что действительное мышление является единственной реальностью, что объекты знания могут жить, развиваться и обладать бытием только внутри него, что существование есть только нечто привнесенное и что истина ( это только согласие между идеями, которые сами по себе не имеют объектов. Факт, говорят эти критики, ( это понятие. Это утверждение может показаться нелепым, поскольку понятие в лучшем случае обозначает идею факта или предположение о факте, но если доброжелательно принять это утверждение, то, что придирчивая критика знания под ним подразумевает, равносильно следующему: нет никаких фактов; то, что мы называем фактами, и уверены, что они таковыми являются, на самом деле ( всего лишь просто фикции, образ того, чем могли бы быть факты, если бы факты были вообще возможны. То, что факты ( идеал, неспособный осуществиться, ясно на основании трансцендентальных принципов, поскольку факт представлял бы собой событие или существование, к которому познание должно было бы подступиться и каким-то образом взять в осаду извне, так что для знания (единственной реальности в этой системе) факты всегда остаются фантомами, произведениями суеверного инстинкта, терминами для постоянно утверждаемого и никогда не достигаемого, и поэтому всегда нереальными. Если бы факт или истина обладали отдельным бытием, они не могли бы являться составной частью знания. Какой, пусть мизерной, частью реальности ни обладали бы факты и истины, они должны заимствовать ее от знания, в котором они по необходимости остаются всего лишь идеалами; так что нереально только то, что они вообще реальны. Трансценденталисты убеждены, что знание ( это все, не потому что предполагают, будто все познано, а буквально потому, что они считают, что нечего познавать. Если бы что-либо действительно существовало, если бы имелась независимая истина, она была бы непознаваема, как понимают знание эти алчные мыслители. В их глазах замечательное свойство знания состоит в том, что если нечего познавать, то знание ( это свободное и уверенное творчество, новое и всегда обосновывающее само себя. — 36 —
|