|
– Нет, прежде скажи, что ты называешь духовными потемками? – Ты это знаешь лучше, чем я, отец; ты ведь не будешь отрицать, что в доме у нас что-то происходит, что здесь как бы сгустился какой-то туман, какая-то грусть, которая заполнила все, расползлась по всем щелям, что ты никогда не бываешь доволен, что ты страдаешь, словно над тобой тяготеет тяжкий грех… – Первородный грех! – саркастически добавил Хоакин. – Вот, вот, – воскликнула дочь, – он самый, от которого ты так и не избавился! – Но ведь раз меня крестили!.. – Это не имеет значения. – И для того чтобы излечить меня, ты собираешься постричься в монахини, не так ли? Так вот, прежде чем давать лекарство, нужно поставить точный диагноз, установить происхождение болезни… – Да избавит меня господь от этого, отец, меньше всего бы я хотела быть твоим судьей. – Однако осуждать меня можно? Разве не так? – Осуждать тебя? – Да, да! Осуждать… Вот так взять и уйти в монастырь – это и значит осудить меня… – Ну, а если бы я вышла замуж? Если бы я бросила тебя ради мужа?… – Смотря ради какого мужа. Наступила короткая пауза. – Так вот, дочка, – продолжал Хоакин, – со мной и в самом деле творится что-то неладное; я страдаю, страдаю уже давно, почти всю свою жизнь. Многое из того, о чем ты догадалась, – правда. Но своим решением постричься в монахини ты прикончишь меня, доведешь меня до отчаяния. Имей сострадание в своему отцу, несчастному отцу… – Именно из сострадания… – Нет, из чистого эгоизма. Ты видишь, как я страдаю, и тем не менее бежишь. Желание ничего не видеть и не слышать влечет тебя в монастырь. Разве это не есть чистейший эгоизм? Представь себе, что я заболел тяжелой, затяжной болезнью – ну, к примеру, проказой, что ли; разве ты ушла бы от меня в монастырь под предлогом вымолить мне у бога здоровья? Ответь, бросила бы ты меня? – Нет, конечно, я бы тебя не бросила. Ведь я твоя единственная дочь. – Так вот считай, что я болен проказой. Останься ухаживать зa мной. Я перейду под твою опеку, буду делать все, что ты пожелаешь. – Ну, если так… Отец поднялся и, глядя на дочь увлажнившимися от слез глазами, обнял ее и прошептал на ухо: – Хочешь вылечить меня? – Конечно, отец. – Выйди замуж sa Авелина. – Что? – воскликнула Хоакина, высвобождаясь из отцовских объятий и оторопело глядя на Хоакина. – А что… что, собственно, тебя удивляет? – несколько смущенно пробормотал отец. — 54 —
|