Русская мысль в век Просвещения

димость восстановления патриаршества в России, власть абсолю­тистского государства была уже настолько велика, что прямо говорить о верховенстве власти церкви он не мог. Автор «Камня веры» отстаивал лишь идею об автономии церкви, о невмешатель­стве светского государства в ее дела, о недопустимости утобы глава государства был одновременно и главой церкви.

Яворский достаточно четко понимал различие веры и знания. Ему не чуждо было стремление размежевать сферы их влияния, ибо это давало возможность, сохраняя веру, дать определенный простор и развитию знания: «Коль добро, коль красно, — говорил он, — есть имети разум и стяжати мудрость иже честнейши есть злата и серебра и камения многоценна»24. Однако во всех тех случаях, когда наука и церковь, знание и вера вступали в кон­фликт, Яворский становился на сторону церкви и религии. Он решительно отвергал всякое вмешательство разума в дела веры: «Но аще разум есть непокорный церкви святой, учению и догама-там православным, несть се разум, но буйство и юродство все-лютейшее» 25. Эта же точка зрения проводится и в «Камне веры», в которой Яворский требует следования авторитету церкви и свя­щенному преданию в истолковании библейских текстов, ибо их самостоятельное истолкование может привести к отходу от чисто­ты веры. И древние и новые еретики, говорит автор, «кичением разума дмящиеся и правому Писаний священных толкованию, от столпов и светил церковных отцев святых бываемому, не по­коряющиеся, ниже пленяюще разум в послушание веры, от самих словес Христовых повредишася и до ныне вредятся»26. Теория двойственной истины, допускаемая им в сфере естествознания и философии, сменяется жестким приоритетом веры и мнения церкви в области богословия.

Яворский защищал ортодоксальную христианскую церковь от нападок на нее представителей реформационной мысли и вольно­думства. Выступая за незыблемость церкви, веры, обряда, он вынужден был использовать во многом те же аргументы, что и католические богословы, ведь от того, идет ли речь о верховенст­ве папы или патриархов, дело не меняется. В данном случае он обращается к проблеме, злободневной для идеологов обеих церк­вей — о власти церкви и ее иерархии в обществе, о соотношении власти церкви и власти государства. Поэтому Яворский и говорит, что тот, кто «на папу и на церковь римскую напряже лук свой, обаче стрелы его, ядом напоенные, и нас досязают»27. Но это отнюдь не значит, что он был настроен прокатолически. Яворский защищал не католическую, а православную церковь и незыбле­мость ее преданий, традиций, обрядов, включая поклонение ико­нам, веру в чудодейственную силу священных реликвий. Выступая против идеи унии и экспансионистской политики Ватикана, он