Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Соч.: В 2 т. М., 1993; Добро в учении Толстого и Ф. Нитше (Философия и проповедь). Спб., 1900; Достоевский и Нитше (Философия трагедии). Спб., 1903; Апофеоз беспочвен­ности (Опыт адогматического мышления). Спб., 1905; Умозре­ние и откровение (Религиозная философия Владимира Соловь­ева и другие статьи). Paris, 1964; Sola fide - Только верою. Париж, 1966; Киргегард и экзистенциальная философия (Глас вопиющего в пустыне). М.. 1992.

Лит.: Булгаков С. Н. Некоторые черты религиозного миро­воззрения Л. И. Шестова // Современные записки. 1939. № 68; Бердяев Н. А. Древо жизни и древо познания // Путь. 1929. № 18; Ерофеев В. Остается одно: произвол // Вопросы литерату­ры. 1975. № 10; Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова: В 2 т. Париж, 1983; Курабцев В. Л. Иерусалим Льва Шестова // Вестник Московского ун-та. Сер. Философия. 1991. № 5; Он же. По ту сторону Ничто // Историко-философский ежегод­ник, 93. М., 1994; Лашов В. В. Гуманизм Льва Шестова. М., 2002; BaranoffN. Bibliographie des oeuvres de Leon Shestov. P., 1975.

В. Л. Курабцев

ШЕСТОДНЕВ - произв. Иоанна экзарха Болгарского, общеславянский религиозно-философский энцикло­педический трактат. Он представляет собой обогащен­ный авторскими вставками компилятивный труд, в к-ром излагаются принципы теолого-рационалистического христианского мировоззрения и содержатся обширные сведения об античной философии. Памятник создан в Болгарии в кон. IX - нач. X в., откуда не позднее XI в. попал на Русь и оказал заметное влияние на духовную жизнь страны. «Шестодневы» («Гексамероны») - особый жанр христианской литературы, объединенный темой толкования книги Бытие и сюжетным разделением мате­риала на шесть частей - по числу дней творения. Потреб­ность в таких толкованиях вызвана лаконичностью Биб­лии и стремлением согласовать библейскую космогонию с уровнем достижений естественных наук, дав им религи­озно-нравственную оценку. В богословских построениях такого рода присутствует и значительный философский пласт. Большую часть памятника составляют обширные заимствования из «Бесед на Шестоднев» архиепископа Кесарии Каппадокийской (Малая Азия) Василия Велико­го. Это произв., как и соч. др. представителей каппадо­кийской традиции, отличалось открытостью в отношении к древнегреч. философскому наследию. Они переняли аристотелевско-птолемеевское учение о мироздании, а не противоречащие вероучению идеи античных мыслите­лей в христианизированной обработке использовали для интеллектуального обеспечения богословствования. Опи­раясь на эти источники, автор Ш. соединяет библейский креационизм (учение о сотворении) с учениями о четы­рех стихиях, т. е. сводит многообразие созидаемого Богом мира к различным сочетаниям первоэлементов (воды, земли, огня и воздуха). Теория первоэлементов предпо­лагала существование качественно неизменной субстан­ции бытия. Иоанн, вслед за своими предшественниками, объявил Бога творцом стихий. Соответственно субстан­циальность стихий обретает свой источник в Боге. Крити­ка иных, нехристианских т. зр. на космогенез выводит ав­тора Ш. на широкую панораму античной мысли. Причем в Ш. присутствует более широкий, по сравнению с ис­точниками, пласт сведений об античности. Есть основа­ния считать, что мн. античных мыслителей Иоанн знал не по пересказам христианских писателей, а в подлиннике. Напр., Иоанну известен спор между Платоном и Аристо­телем, касающийся природы эфира. Хотя и в отрицатель­ном ключе, но довольно подробно характеризуются взгля­ды Парменида, Демокрита, Диогена, Фалеса. В целом по объему сведений об античной философии этот памятник намного превосходит др. произв. древнерус. книжности. В нем воспроизводятся античные знания в области аст­рономии, географии, физики, ботаники. Представления о мироздании строятся на основе идей Аристотеля и Пто­лемея, согласно к-рым Земля помещается в центр сфери­ческих небесных кругов. Геоцентрическая схема разме­щения светил на сферических небесах-поясах положена в основу исчисления лунного и солнечного календаря. Той же небесной механикой объясняется суточное и годовое движение Солнца. Мировоззренческие предпочтения Иоанна характеризуют и гносеологические установки, формулируемые в памятнике. Опираясь на авторитетные утверждения влиятельных христианских богословов, Иоанн не исключает для себя возможности личной трак­товки вероучительных истин, внося поправки в положе­ния учителей церкви. Не подвергая сомнению открове­ния, он в значительной степени опирается на разум. Сфе­ра разума распространяется на толкование явлений зем­ных и частично небесных. Функции философии в связи с этим не только чисто прикладные, когда философия до­пускается в богословие лишь как элемент образования и логический инструмент. В нек-ром смысле это уже и са­моценное дополнение к богословию, хотя и не подменя­ющее собой вероучительных истин, но в пределах докт-ринальных установок открывающее большие воз­можности для рационального постижения дейст­вительности. Такие взгляды подпадают под определение теологического рационализма. Поэтому в число источ­ников Ш. не попали авторы, абсолютизировавшие пре­восходство веры над разумом и противопоставлявшие необразованных верующих «внешним» мудрецам. Предпочтение отдавалось текстам наиболее лояльных к философии авторов. Если говорить о культурно-истори­ческом значении памятника, оно выражалось прежде все­го в посреднической роли Ш., к-рый обеспечивал сопри­косновение античной и славянской культур. Шестодневы Василия Великого, Севериана Габальского и Феодорита Кирского, послужившие источником для компиляции па­мятника, равно как и нек-рые др. из 125 известных науке Шестодневов, в переводах попадали на Русь. Однако не один из них не мог соперничать по популярности и распространению с Ш. Иоанна экзарха Болгарского. На XV-XVI вв., судя по количеству списков-копий, приходит­ся пик интереса к этому памятнику. С XVII в. «Ш.» вошел в число сохраняемых старообрядцами книг и даже был любимым чтением Аввакума. III. являлся одним из на­иболее философичных памятников древнерус. православ­ной культуры. Философско-доктринерская, внешне сугу­бо религиозная подача материала сочетается с философско-мировоззренческой проработкой проблем христиан­ской онтологии, натурфилософии и гносеологии. Ш. отличала редкостная для религиозной литературы инфор­мационная плотность, насыщенность научно-значимым материалом и отсутствие отчужденности от мудрости, внешней христианству. В древнерус. книжности этот па­мятник оказался наиболее полной антологией античной мысли, включая ее материалистическое крыло. Автор Ш. примыкает к той традиции христианства, представители к-рой не отбрасывали лучшие достижения дохристианс­кого прошлого, обратив христианизированную филосо­фию на укрепление и распространение веры. Будучи па­мятником, емко концентрирующим в себе основы христи­анских воззрений, Ш. представляет собой высокий обра­зец рационализированной вероучительной литературы.