Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Поли. собр. соч.: В 3 т. М.; Л., 1938-1952; Избр. фил ос. и общественно-политические произв. М., 1952; Антоло­гия мировой философии: В 4 т. М., 1970. Т. 2; Соч. М, 1988.

Лит.: Шпет Г. Г. Очерк развития русской философии // Соч. М., 1989. С. 78-82; Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1, ч. 1. С. 96-104; Макогоненко Г. П. I Радищев и его время. М, 1956; Паншин И. К. О материализме I и идеализме в философском трактате Радищева // Вопросы философии. 1958. № 5; ФилштовЛ. А., Шинкарук В. И., Спектор М. М. Философская позиция А. Н. Радищева в трактате «0 I человеке...» // Там же; Шкуринов П. С. А. Н. Радищев: Философия человека. М., 1988; Старцев А. И. Радищев. М., 1990; I ClardyJ. The Philosophical Ideas of Alexander Radishchev. N. Y., I 1964; Lang D. The first Russian Radical: Alexander Radishchev I (1749-1802). L., l959;McConnellA. RussianPhilosophe Alexander I Radishchev. 1749-1802. The Hague, 1964.

П. С. Шкурит

РАДЛОВ Эрнест Леопольдович (20.11 (2.12). 1854, Петербург - 28.12.1928, Ленинград) - историк философии, переводчик. Окончил историко-филологический ф-т Петербурге ко го ун-та, учился в Берлинском и Лейпциге ком ун­тах. Работал в Петербургской публичной библиотеке зав. философским отд., ас 1917 по 1924 г. был ее директором. В 1921-1922 гг. - председатель философского об-ва при Петроградском ун-те. Редактировал философский отдел в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона. Пе­ревел на рус. язык «Этику» Аристотеля (1908), под его редакцией вышел новый рус. перевод «Феноменологии духа» Гегеля (1913). Гл. редактор «Философского словаря» (1904; 2-е изд. - 1913). В 1898 г. в ст. о философиив России, написанной для 55-го т. («Россия») словаря Брок­гауза и Ефрона, утверждал, что нельзя говорить о рус. философии в том смысле, в каком говорят о фр., нем. или англ., и что национального философа типа, напр., Р. Де карта, И. Канта, Ф. Бэкона в России не было. Философс­кие науки (метафизика, логика, этика, психология, исто­рия философии и эстетика) развивались у нас, как и на Западе, считает он, в связи, гл. обр., с университетским преподаванием. 2-е изд. вышедшего в его редакции «Фи­лософского словаря» примечательно тем, что в нем формируется «пантеон» рус. философов и фиксируется фи­лософский термин «всеединство». В указанный «панте­он» вошли: Авсенев (Феофан), А-р И. Введенский, Владиславлев, Гавриил (В. Н. Воскресенский), Галич, Гогоцкий, Голубинский, Грот, Данилевский, Дебольский, Ка­велин, Каринский, Кареев, В. Н. Карпов, Козлов, Кудряв­цев-Платонов, Лавров, Лопатин, Новиков, Новицкий, Сидонский, Сковорода, В. С. Соловьев, Страхов, Е. Н. и С. Н. Трубецкие, Юркевич и несколько авторов учебных пособий. Относительно рус. философии в словаре было сказано, что только за последнее время она стала обре­тать определенную самостоятельность (благодаря рабо­там Кудрявцева-Платонова, Карийского и Соловьева), но и теперь в целом еще находится в зависимости от запад­ноевропейских течений. В 1912 г. в «Очерке истории рус­ской философии» Р. утверждал, что, хотя рус. народ пока не внес в общую сокровищницу философского творче­ства нового принципа, у русских нет вполне оригиналь­ной философии, тем не менее было бы несправедливым считать, что существует лишь философия в России и нет рус. философии. Нельзя не отметить, пишет он, ту сме­лую последовательность и решительность, с к-рой рус. мысль делает выводы из посылок, хотя бы они и казались неприемлемыми. В основе этой решительности в край­них выводах лежат две характерные черты, общие всем тенденциям рус. мысли. Во-первых, чисто отвлеченные вопросы философии, напр., гносеологические, лишь в небольшой степени привлекают внимание рус. филосо­фов; их интересуют по преимуществу вопросы практики и основа всякой практики - искание правды и смысла жизни. Этика - излюбленная отрасль исследования, и именно в этой сфере особенно поражает настойчивость и прямолинейность, с к-рой рус. мысль стремится к оп­равданию самых крайних выводов. Во-вторых, и это не­посредственно вытекает из указанной практической тен­денции, все проявления рус. мысли проникнуты «мисти­цизмом». Всем этим чертам мышления соответствуют нек-рые характерные особенности рус. жизни: жажда чудесного, искание пророчества, стремление к оправда­нию личного и общественного спасения, жажда мучени­чества, искание подвига и искупительной жертвы. Силе веры, выражающейся в жажде чудесного и в подвижни­честве, соответствует и глубина разочарования. Ни в од­ной стране неверие и отрицание не принимали столь рез­ких форм, как в России. Во 2-м изд. «Очерка» (1920) Р. сделал значительные добавления био- и библио­графического характера. Изменяется также и его пред­ставление об отличительных чертах рус. философии. В качестве первой ее черты он отмечает преимуществен­ный интерес к этическим вопросам, но не к самим по себе, а именно к применению этических теорий на прак­тике, к проверке их на опыте, к переустройству жизни согласно принятым на веру принципам. Вторую харак­терную черту Р. усматривает в «любви к объективному», в отрицании субъективизма как в области гносеологии, так и в обосновании этики.