Русская Философия. Энциклопедия

С о ч.: Русское государство в половине XVII в. (Политика). Рукопись времен царя Алексея Михайловича. М., 1859. Вып. 1-[6]; О промысле (Об Божием смотрению). М., 1860; Собр. соч. М., 1891-1892. Вып. 1-3; Из рукописного наследия Ю. Крижанича // Исторический архив. 1958. № 1; Политика. М., 1997.

Л и т.: Бессонов П. А. Ю. Крижанич // Православное обозре­ние. 1870.№ 1-11; Белокуров С. А. Ю. Крижанич в России. М., 1901-1909. Т. [1]-3; Плеханов Г. В. История русской обще­ственной мысли. Соч.: В 24 т. Т. 20; ВальденбергВ. Е. Государ­ственные идеи Крижанича. Спб., 1912; Роганович И. Ю. Кри­жанич и его философия национализма. Казань, \&99, Пушкарев Л. Н. Юрий Крижанич. Очерк жизни и творчества. М., 1984; Брайович С. М., Жулинская Э. В. Новые книги о лингвистичес­ких трудах Ю. Крижанича // Филологические науки. 1988. № 6; Golub I. Slovenstvo Juria Krizanica. Zagreb, 1983.

С. M. Брайович

«КРИЗИС ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ (Против позити­вистов)» - магистерская диссертация В. С. Соловьева. Первоначально была опубликована в 1874 г. в виде от­дельных очерков под общим заглавием «Кризис западной философии (по поводу «Философии бессознательного» Гартмана)» в журн. «Православное обозрение». Вышед­шая в том же году отдельной книгой диссертация получи­ла название «Кризис западной философии. Против пози­тивистов». В изданных посмертно 8- и 10-томных Собр. соч. философа подзаголовок «Против позитивистов» был взят в скобки. Хотя диссертация является первым круп­ным произв. Соловьева, в ней уже обозначились исход­ные установки и важнейшие особенности его учения, необходимость преодоления односторонне-рассудочно­го характера зап. философии (проявившегося в произволь­ном расщеплении конкретного всеединства духа, превращении отвлеченных понятий в самостоятельные сущности), примирения веры и знания и достижения орга­нического синтеза религии, философии и науки. В 1872— 1873 гг., в период учебы Соловьева в Московском ун-те, его увлечение естественно-научным материализмом сме­няется интересом к философскому пессимизму, представленному в сер. XIX в. учением А. Шопенгауэра и «философией бессознательного» Э. Гартмана. В «К. з. ф.» он попытался рассмотреть весь путь, пройденный запад­ноевропейской философией, сделав вывод, что его логи­ческие результаты соответствуют тем выводам, к к-рым пришла «философия бессознательного». Следуя отчас­ти позднему Шеллингу, а отчасти рус. славянофилам (прежде всего Киреевскому), Соловьев утверждал, что зап. философией окончательно пройден путь отвлеченно-те­оретического познания в обоих своих направлениях -эмпирическом и рационалистическом. Закономерным завершением эволюции эмпиризма и рационализма стал «абсолютный формализм» Дж. С. Милля и Гегеля, в сис­темах к-рых и объект познания, и его субъект раствори­лись в отвлеченных от всякой конкретной предметности способах познания. По Соловьеву, метафизика Шопенга­уэра и его последователя Гартмана отчасти преодолела односторонность прежней европейской философии и, примирив в своей теории познания эмпиризм и рациона­лизм, смогла приблизиться к постижению истинно-суще­го как конкретного всеединого духа, снимающего в себе внешнюю противоположность между человеком и ми­ром. Это позволило заново утвердить нравственно-прак­тическое значение философии, вернув ей не только спо­собность познавать действительность, но и право крити­чески оценивать ее с т. зр. абсолютного идеала. Однако унаследованная нем. пессимистами от прежней метафи­зики тенденция представлять отдельные понятия («воля», «представление», «бессознательное») в виде са­мостоятельно существующих начал привела их к ошибоч­ным заключениям о цели человеческой жизни и смысле мирового процесса, к выводу, что существование мира не имеет разумного оправдания и, следовательно, он дол­жен вернуться в изначальное состояние абсолютного не­бытия. Соловьев усматривал у мировой истории иную цель: «уничтожение... того чудовищного призрака мерт­вой внешней реальности, вещественной отдельности, -призрака, который в сфере теоретической уже исчез пе­ред светом философского идеализма... Последний конец всего есть, таким образом, не нирвана, а, напротив... -царство духа как полное проявление всеединого». По мнению Соловьева, система Гартмана завершила целый период европейской культуры, характеризующийся раз­двоением личного разума (созданием к-рого и является философия) и общенародной религиозной веры. Близость европейских пессимистических учений с религиозными системами Востока, прежде всего с буддизмом и отчасти индуизмом, Соловьев отказывался считать свидетельством окончательного разрыва философского сознания Запада с иудео-христианской религиозной традицией, он пола­гал, что сама логика духовного развития Запада ведет ев­ропейскую философию к принятию христианского От­кровения, только в «новой, достойной его форме». Исто­рико-философская концепция Соловьева резко расходи­лась с популярным в 70-е гт. позитивизмом, и в частности с учением О. Конта о трех фазисах в умственной истории человечества. По этой теории религиозное, метафизичес­кое и позитивно-научное воззрения объявлялись взаимоисключающими, причем последнее считалось на­ивысшим. Критике теории Конта Соловьев посвятил спе­циальное приложение к своей диссертации - «Теория Огюста Конта о трех фазисах в умственном развитии че­ловечества». Из-за откровенно полемической направлен­ности этой части своей диссертации Соловьев и решил дать всему соч. подзаголовок «против позитивистов», хотя в печатной полемике с Лесевичем он назвал этот подзаго­ловок «несущественной прибавкой», лишь подчеркива­ющей отличие его понимания кризиса зап. философии как завершения ее автономного от др. сфер человеческо­го духа существования от его интерпретации последова­телями Конта, для к-рых история европейской мысли окан­чивалась утверждением позитивистского миросозерца­ния. Диссертация Соловьева оказалась индикатором фи­лософских настроении в России. С одной стороны, вал критических выступлений против нее проявил сохраняю­щееся влияние позитивизма, с другой - большое число одобрительных отзывов свидетельствовало о нарастаю­щем сопротивлении позитивизму в рус. об-ве и пробуж­дении в нем интереса к метафизике. Правда, в спор с авто­ром «К. з. ф.» вступили не только позитивисты, но и от­дельные сторонники метафизики. Так, важнейший тезис работы о синтезе философии и религии подверг критике переводчик «Философии бессознательного» Гартмана на рус. язык Козлов. Мн. маститые деятели рус. культуры (Погодин, Страхов), дав высокую оценку философскому таланту Соловьева, попытались защитить его от нападок леворадикальной прессы. Положительную характеристи­ку дал труду Соловьева в письме к Страхову от 23 декабря 1874 г. и Толстой: «Это еще один человек прибыл к тому малому полку русских людей, которые позволяют себе думать своим умом» (Поли. собр. соч. Т. 62. С. 128). До 1877 г. о Соловьеве будут говорить прежде всего как об авторе работы «К. з. ф.». И хотя впоследствии Соловьев откажется от нек-рых ее тезисов (напр., о значении «фи­лософии бессознательного» для истории зап. философии), главная идея произв. - религиозное призвание филосо­фии и культуры - окажется ведущим мотивом его твор­чества.