Русская Философия. Энциклопедия

Соч.: Поли. собр. соч.: В 2 т. М., 1911; Критика и эстетика. М., 1979; М, 1998; Избр. статьи. М., 1984; Киреевский И. В., Киреевский П. В. Поли собр. соч.: В 4 т. Калуга, 2006.

Лит.: Лясковский В. Братья Киреевские, жизнь и труды их. Спб., 1899; Лушников А. Г. И. В. Киреевский. Казань, 1918; Ггршензон М. О. Исторические записки. М., 1910; ФризманЛ. Г. К истории журнала «Европеец» // Русская литература. 1967, № 2; Манн Ю. Русская философская эстетика. М., 1969; Четве­риков С. Оптина пустынь: Исторические очерки и личные вос­поминания. Париж, 1926; И. В. Киреевский: Лит. и филос.-эс­тет, искания (1820-1830); Омск, 1996; Иван и Петр Киреевские в русской культуре. Калуга, 2001; История русской филосо­фии / Под ред. М. А. Маслина. М., 2007; Мюллер Э. И. В. Киреевский и немецкая философия // Вопросы философии. 1993. № 5; Lavrin J. Kireevsky and the Problem of Culture // Russian Review, 1961. № 2; ChristoffP. K. An Introduction to Nineteenth-Century Russian Slavophilism. A Study of Ideas. Vol. 2. I. V. Kireevskij. The Hague-R, 1972; Gleason A. European and Moscovite. Ivan Kireevsky and the Origins of Slavophilism. Cambridge (Mass.), 1972.В. В. Canoe

КИРИК НОВГОРОДЕЦ (1110 - ок. 1156/1158)-древне-рус, религиозный мыслитель и ученый, монах, затем иеро­монах Антониева монастыря в Новгороде. К. Н. является автором календарно-математического трактата «Учение, им же ведати человеку числа всех лет» (иначе «Учение о числах», 1136) и богословского «Вопрошания» (после 1147). Оба труда характеризуют его как высокообразован­ную для своего времени и творческую личность, пред­ставителя того направления древнерус. мысли, для к-рого характерны интерес к античности, неортодоксальным идеям, веротерпимость. В «Вопрошании» (его полное название «Вопрошание Кириково, иже вопроси еписко­па Нифонта и иных») К. Н. попытался соотнести визан­тийские правовые нормы с неукладывавшимися в них реалиями рус. жизни. Рисуя картину христианизируемо­го новгородского об-ва, он проявлял значительную тер­пимость к пережиткам язычества. К. Н. рассматривал церковь как институт, способный верой объединить са­мых разных людей, причем на условиях, приемлемых для вчерашних вероотступников и двоеверов. «Учение о числах», содержащее множество астрономических, математических и календарных знаний, имело своей целью подвести к правильному восприятию бестелесной божественной сущности и восходило к переводным календарно-математическим трактатам, т. наз. «Семитысячникам» (моравского или болгарского происхождения), , содержавшим сведения о числе разных временных мер (дней, месяцев, солнечных кругов и т. д.) в 7000 лет (от | основания мира). Это произв., древнейший из сохранив­шихся списков к-рого относится к XVI в., состоит из 4 ча- | стей: 1) о единицах счета времени (п. 1-5); о теоретических основах календаря (п. 6-18); 3) о дробных делениях часа (п. 19-27); 4) автобиографической приписки. Лишь две последние части являются оригинальным творчеством автора'. Вместе с тем значение труда не ограничивается чисто календарно-математической сферой и демонстрацией умения производить расчеты как с очень большими (до десятков миллионов), так и с чрезвычайно малыми дробными (1\50 000 000) числами. По сути дела, в трактате дается своеобразная философско-мировоззренческая | проработка категории времени. Он содержит обширные для средневековья представления о разнообразных мер­ных единицах времени. Кроме исчисления истекшего вре­мени в числах, днях, неделях, месяцах, годах, дается пред­ставление об индиктионе (15-летнем круге), об исчисле­нии лет по солнечному (в 28 лет) и лунному (в 19 лет) циклам. По сути дела, провозглашается равноправие са­мых разных по происхождению и связи с религиозными системами способов летосчислении. Если учесть, что на Руси признавался индиктный счет, то утверждаемое авто­ром равенство и взаимодействие различных систем харак­теризовало его позицию как открытую разным традициям. Бросается в глаза совмещение вытекающей из библейско­го представления о творении линейной хронологии с пристрастием к замкнуто-круговому (циклическому) воспри­ятию времени. Конечно, несовместимого с христианством вывода о безначальности и бесконечности циклов здесь нет, ибо начало времени в принципе полагается в Боге, однако с введением раздела о цикличности обновления природных стихий «Учение» выходит за рамки христиан­ского финализма. По сути, корни исчисления сроков об­новления стихий восходят к античной философии, не свя­зывающей развитие мира с его гибелью, и конкретнее - к пифагорейцам, сводящим природное развитие к гармо­ническим ритмам. К пифагореизму относится и методо­логия труда, согласно к-рой все выражается и познается числом. Едва ли не с позиций природоцентризма подчер­кивается гармония мироздания, правда, при формальном согласовании с установками веры. Источником упорядо­ченного, насквозь пронизанного взаимодействующими природными циклами бытия объявляется Бог, т. е. циклизм не отменяет креационизма. Тем не менее для трак­тата характерно почти полное отсутствие богословских рассуждений. Хотя в конце и в начале текста кратко фор­мулируются осн. библейские посылки о начале и конце мира, весь текст сосредоточен на выявлении числовых и соответствующих им природных закономерностей. В трак­тате нет эсхатологического ожидания конца света. Уста­новка на круговую модель движения времени, являвшую­ся прообразом вечности, привносит в мировосприятие определенную долю оптимизма. Утверждаемый автором своеобразный компромисс между античностью и хрис­тианством оказывается вполне в духе двоеверия, харак­терного для жизни Новгорода 30-50-х гг. XII в. К. Н., бе­зусловно, может быть назван крупным представителем рационализированной ветви древнерус. религиозной мысли, переживавшей в XI—XII вв. короткий период рас­цвета. В преддверии нависавшей над страной смуты, меж­доусобиц и опустошительных нашествий его творчество можно рассматривать как последний всплеск веротерпи­мой учености. Идущее на смену поколение религиозных мыслителей несло новые духовные ориентации, целиком подчинившие знания авторитету веры.