Речи бунтовщика

Въ этотъ день меньшинство станетъ большинствомъ. Народъ, перешагнувъ черезъ частную собственность и государство, придетъ къ анархическому коммунизму.

Порядокъ.

Насъ упрекаютъ часто въ томъ, что мы избрали своимъ девизомъ слово анархія, запугивающее трусливые умы. „Ваши идеи прекрасны”, говорятъ намъ, „но согласитесь, что вашъ девизъ неудаченъ. Анархія — синонимъ безпорядка, хаоса. Это слово вызываетъ въ сознаніи представленіе о непрерывномъ столкновеніи интересовъ, о в?чной борьб?, о полной невозможности установить гармонію”.

Зам?тимъ прежде всего, что активная партія, партія новыхъ теченій, р?дко им?етъ возможность сама себ? выбрать имя. Санкюлоты 1793 года не сами дали себ? это прозвище. Оно было придумано врагами народной революціи. Но разв? это прозвище не заключаетъ въ себ? опред?ленной идеи — идеи возстанія изстрадавшагося народа противъ роялистовъ, этихъ такъ называемыхъ патріотовъ, и якобинцевъ, которые, какъ-бы ни поклонялись имъ историки-буржуа, — были настоящими врагами народа, ненавид?ли и презирали его за нищету, за стремленіе къ равенству и свобод?, за революціонные порывы.

То же самое можно сказать относительно слова нигилисты, которое такъ долго занимало вниманіе журналистовъ и служило темой для безконечныхъ каламбуровъ, пока не выяснилось, что нигилисты не изступленная религіозная секта, а настоящая революціонная сила. Употребленное впервые Тургеневымъ въ его роман? „Отцы и д?ти”, оно было подхвачено „отцами”, которые мстили этимъ прозвищемъ своимъ непокорнымъ „д?тямъ”. Д?ти спокойно приняли его; когда же они зам?тили, что это слово служитъ поводомъ къ серьезнымъ недоразум?ніямъ, избавиться отъ него было уже невозможно.

Пресса и общество не хот?ли величать другимъ именемъ русскихъ революціонеровъ. Да и нельзя сказать, чтобъ оно было неудачнымъ; оно заключаетъ въ себ? вполн? опред?ленную идею. Оно выражаетъ отрицаніе всей современной цивилизаціи, основанной на господств? одного класса общества надъ другимъ, отрицаніе существующаго экономическаго строя, отрицаніе правительства и власти, отрицаніе буржуазной политики и морали, рутинной науки и искусства, способствующихъ эксплоатаціи, отрицаніе лицем?рныхъ нравовъ и обычаевъ, зав?щанныхъ намъ прошлыми в?ками, — словомъ отрицаніе всего того, передъ ч?мъ благогов?етъ буржуазная цивилизація.

Такъ это было и съ анархистами. Въ Интернаціонал? возникла партія, которая отрицала всякую власть въ Ассоціаціи и возставала противъ какого-бы то ни было авторитета; она называла себя въ начал? партіей федералистовъ, а потомъ партіей анти-государственниковъ (anti-?tatistes) или противовластниковъ (anti-autoritaires). Въ то время она изб?гала названія анархической. Слово ан-архія (такъ писали тогда это слово), казалось, сближало эту партію съ посл?дователями Прудона, съ идеями экономической реформы котораго сражался тогда Интернаціоналъ. Противники ея нам?ренно употребляли названіе анархистовъ, позволяющее имъ доказывать, что представители этой партіи стремятся водворить повсюду безпорядокъ и хаосъ, никогда не задумываясь надъ посл?дствіями своихъ теорій.