|
[277] ся и сновидение, и наши предшественники в области толкования последнего впадали в ошибку, рассматривая этот ребус в виде композиции рисовальщика». Итак, образное содержание действительно является письмом, означающей цепочкой в сценической форме. В этом смысле оно, конечно, итожит дискурс, оно экономит речь. Это хорошо показывает вся глава о постановочной изобразительности (Darstellbarkeit). Но обратное экономическое преобразование, тотальное возвращение в дискурс, в принципе невозможно или крайне ограничено. Это прежде всего объясняется тем, что слова также — и «первично» — являются вещами. Так, в сновидении они берутся назад, «отлавливаются» первичным процессом. Недостаточно поэтому просто сказать, что в сновидении слова сгущаются в «вещи»; и что, наоборот, несловесные означающие допускают до известной степени истолкование в плоскости словесных представлений. Необходимо признать, что слова, поскольку они притягиваются, завлекаются в сновидение, к фиктивному пределу первичного процесса, выказывают тенденцию к превращению в чистые и простые вещи. Предел не менее фиктивный. Так что и чистые слова, и чистые вещи, как и сама идея первичного процесса, а следовательно и вторичного процесса, — все это «теоретические фикции». Промежутки в «сновидении» и «бодрствовании» по существу не различаются в том, что касается природы языка. «Слова часто трактуются сновидением как вещи и таким образом подвергаются такой же обработке, что и вещные представления»*. В формальной регресии сновидения пространственное развертывание инсценировки не застигает слова врасплох. Формальная регрессия вообще не имела бы успеха, если бы слово не было извечно прорезано в своем теле меткой собственной записи или сценической способности, своей Darstellbarkeit и всеми формами своего разнесения. Его разнесение только и могло, что вытесниться так называемой живой, или бдительной речью, сознанием, логикой, историей языка и т. д. Опространствливание не застигает врасплох время речи или идеальность * «Метапсихологическое дополнение к учению о сновидениях» (1916, G.W., ii/iii, р. 419) содержит важное развитие темы формальной регрессии, которая, как говорилось в «Traumdeutung», приводит к тому, что «примитивные методы выражения и постановки замещают собой привычные нам». Фрейд прежде всего подчеркивает роль, играемую здесь словесным представлением: «Примечательно, сколь мало работа сновидения держится за словесные представления; она всегда готова заменять одно слово другим, пока не находит выражение, наиболее подходящее для пластической постановки». За этим отрывком следует сравнение, с точки зрения представлений слов и вещей, языка сновидца с языком шизофреника. Оно заслуживает более подробного комментария. Возможно, мы бы смогли в результате констатировать (против Фрейда?), что строгая детерминация аномалии здесь невозможна. О роли словесного представления в предсознательном и вторичности в таком случае зрительных элементов см. «Я и Оно», гл. 2. — 260 —
|