|
276
мере, в какой была подтверждена общая теория относительности,
получила и эмпирическое подтверждение и неевклидова геомет-
рия. Возвращаясь теперь к когерентной теории истины, мы мо-
жем сказать, что она берет одну реальную черту познания, вы-
рывает ее из общего процесса и выдает за процесс в целом.
Существует и другая, корреспондентная теория истины, ко-
торая исходит из того, что те или иные утверждения должны соот-
ветствовать внешней действительности. Как же добиться этого
соответствия? Когда предложения содержат понятия, отражаю-
щие наблюдаемые свойства и отношения, например, «красный»,
«шарообразный», «кислый», «твердый» и т, п., дело обстоит
просто. Достаточно посмотреть, лизнуть или потрогать вещь.
Однако в науке часто встречаются понятия, не поддающиеся пря-
мому наблюдению. Например, «спин», «элементарные частицы»,
«кварк» и т. п. Как быть в таком случае? Сторонники корреспон-
дентной концепции истины делят язык науки на три слоя: язык
наблюдения, язык теории и корреспондентный язык, или язык
интерпретации. При помощи последнего неподдающиеся не-
посредственному наблюдению теоретические понятия («спин»,
«кварк» и т. п.) как бы переводятся на язык наблюдений, заме-
няются понятиями, описывающими ощущения. Сами теорети-
ческие предложения переводятся в предложения, описывающие
вполне наблюдаемые ситуации. Задача вроде бы резко упро-
щается. Однако это простота лишь кажущаяся. Дело в том, что
многие ситуации и процессы текучи, изменчивы и не поддаются
прямому наблюдению. Да и полный перевод теоретических пред-
ложений на язык наблюдений часто невозможен. Корреспондент-
ная концепция истины неприменима и ко многим высшим разде-
лам математики, об истинности или ложности которых, следова-
тельно, нельзя ничего сказать, пользуясь этой концепцией.
В свое время Аристотель говорил, что скептики сомневаются
в возможности истины как соответствия знаний действительности.
Ведь действительность текуча, изменчива и неповторима, и потому
любое соответствие ежесекундно нарушается. Стараясь обойти
подобные трудности, великий мастер диалектики Гегель утверж-
дал, что истина заключается в самом развитии знания, в его дви-
жении. Но так как он был идеалистом, то видел это развитие лишь
в изменении абсолютного духа и реализующего его мышления.
Соответствие знаний и действительности при таком подходе ока-
зывалось соответствием мысли самой себе. Как можно было
выйти из этого заколдованного круга?
Уже Кант отчетливо понимал, что вопрос о природе истины
по существу сливается с вопросом о критерии (от греч. (criteri-
on — мерило, средство установления соответствия знаний их
объектам) истины. «Но весь вопрос в том, чтобы найти всеобщий
и верный критерий истины для всякого знания»1,— писал он. Сто-
ронники когерентной теории истины находят такой критерий в
— 263 —
|