Об искусстве рассуждения

Мы сумеем ими пользоваться, когда, рассматривая их относительно границ нашего ума, будем считать их только средством, в котором мы нуждаемся, чтобы думать. Тогда мы почувствуем, что определять выбор слов должна самая большая аналогия, что она должна определять все их значения. И мы по необходимости ограничим количество слов настолько, насколько это потребуется. Мы не будем без конца блуждать среди пустых различений, разделений, подразделений и иностранных слов, которые становятся варварскими в нашем языке.

Наконец, мы сумеем пользоваться словами, когда ана­лиз привьет нам навык искать их первоначальное зна­чение в их первом употреблении, а все другие значения — в аналогии.

Только этому анализу мы обязаны способностью абстрагировать и обобщать. Значит, он создаст языки, он дает нам точные идеи всех видов. Одним словом, именно благодаря анализу мы способны создавать искусства и науки. Скажем лучше, именно он их создал. Он сделал все открытия, а мы лишь следовали за ним. Воображение, которому приписывают все таланты, было бы ничем без анализа. Оно было бы ничем! Я ошибаюсь: оно было бы источни­ком мнений, предрассудков и заблуждений; и у нас были бы лишь нелепые мечты, если бы иногда воображение не направлялось анализом. В самом деле, создают ли что-нибудь другое писатели, которые имеют только воображе­ние?

Путь, который указывает нам анализ, отмечен рядом хорошо сделанных наблюдений, и мы идем по нему уверен­ным шагом, потому что всегда знаем, где находимся, и всегда видим, куда идем. Кроме того, анализ дает нам все, что может нам как-то помочь. Наш ум, столь слабый сам по себе, находит в нем всевозможные рычаги и наблюдает явления природы с такой же легкостью, как если бы он сам их упорядочил.

246

Но чтобы лучше судить о том, чем мы обязаны анализу, его нужно хоро­шо знать, иначе результат анализа покажется нам произведением во­ображения, потому что идеи, которые мы называем абстрактными, уже не относятся к чувствам и мы думаем, что они происходят не из чувств. И так как тогда мы не увидим, что у них общего с нашими ощущениями, мы вообразим, будто они суть что-то другое. Если нами завладеет это заблуждение, мы будем ослеплены относи­тельно их происхождения и формирования, мы не сможем увидеть, что они собой представляют, и тем не менее будем думать, что видим это; у нас будут лишь призраки. Идеи будут представляться нам сущностями, которые сами по себе имеют существование в душе, врожденными сущ­ностями, или сущностями, последовательно присоединен­ными к нашей сущности. В других случаях это будут сущности, которые существуют только в боге и которые мы видим только в нем 19. Подобные фантазии непременно уведут нас с дороги открытий, и мы пойдем от одного заблуждения к другому. Однако это системы, которые создает воображение; если однажды мы их примем, мы лишимся хорошо построенного языка и будем обречены рассуждать почти всегда плохо, потому что мы плохо рассуждаем о способностях нашего ума.