|
В вопросе об Империи Данте, кстати, тоже разбирался не хуже Эволы. Хотя он отстаивал идею светской монархии, понимал он под этим лишь независимость монархии от папской власти. В своем трактате «Монархия» Данте обосновывал эту независимость тем, что «император… стоит в непосредственном отношении к главе Вселенной, то есть к Богу». Так что у Данте, как и у Эволы, власть императора сакральна сама по себе, и для ее освящения не требуются никакие посредники. Но у Данте, кроме трансцендентального измерения, с которого не сводил очей Эвола, присутствовал еще один план, а именно богоизбранность римского народа, проявлявшаяся и до возникновения Империи. В другом своем философском трактате «Пир» Данте объявляет образцом добродетели граждан республиканского Рима. А еще в VIII веке король Пипин Короткий поднимал своих подданных, франков, на защиту от лангобардов «святой римской республики» — Священная Римская империя тогда еще не возникла, зато Святая Римская республика уже была. И святость ей придавал не помазанный сверху чем-то липким император, а народ, который Данте называл «святым», а самого себя считал носителем «святого семени», единственным во Флоренции потомком древних римлян. Сознание своей принадлежности к святому народу настолько возвышало Данте в собственных глазах, что он доходил до кощунства, уподобляя себя Христу. Вергилий в «Аде» говорит Данте: «Блаженна несшая тебя в утробе!», почти буквально воспроизводя евангельские слова, обращенные к Иисусу: «Блаженно чрево, носившее тебя» (Лх. XI. 27). Поскольку считалось, что Вергилий в своей знаменитой IV эклоге предсказал рождение Христа, Данте, вкладывая эти слова в уста Вергилия, знал, кому и что поручить сказать. Мало того: одно из писем, обращенных к народу Флоренции, Данте начал словами «Народ мой, что сделал я тебе?», взятыми из Богослужения, совершаемого в Страстную пятницу. Не менее высоко возносит Данте и Беатриче, которая в третьей канцоне «Новой жизни» превращается во вторую Богородицу. Слова «Ее душа всемилости полна» опять перекликаются с известной молитвой «Ave Maria, gratia plena». Р. И. Хлодовский, автор статьи «Гуманизм Данте», пишет, что Данте в «Новой жизни» еще не создавал новую «религию Беатриче», но потом Беатриче стала для него центром Вселенной. На вопрос, кто такая Беатриче, обычно отвечают, что это божественная Мудрость, аллегория богословия. Такое же толкование дает и М. Серрано. Однако сам Данте говорил (в «Пире») о четырех смыслах литературных произведений. Аллегория — лишь второй из них, а есть еще четвертый, анагогический, «сверхсмысл». — 49 —
|