Курс лекций по этике

Влюбленность и любовь

ношением, которое можно назвать «влюбленность на рас­стоянии». Второй - с влюбленностью, которая является частью любви как более сложного и емкого чувства, с влюбленностью, способной существовать и сохраняться в условиях совместной жизни, проблем, быта и т. д.

«Влюбленность на расстоянии» способна стремитель­но испариться при сближении влюбленного с предметом страсти. Случается, что даже сам факт знакомства лик­видирует очарование, совлекая с человека ту вуаль зага­дочности, которую набросило на него воображение влюб­ленного. Яркий пример такого разочарования описыва­ет М. Пруст. Герой его романа «В поисках утраченного времени» с детства влюблен в герцогиню Германтскую, которая, благодаря сложным ассоциациям, связанным с ее именем, представляется ему почти феей. «Однако фея блекнет, — пишет М. Пруст,— когда мы приближа­емся к настоящей женщине, носящей ее имя, ибо имя начинает тогда отражать женщину, и у женщины ничего уже не остается от феи: фея может возродиться, если мы удалимся от женщины; но если мы не отойдем от женщины, фея умирает для нас навсегда...».

Разумеется, случай, который описывает Пруст, в не­котором роде особый, и тем не менее нередко сама дос­тупность предмета обожания, возможность общаться, сблизиться с ним как бы резко снижает его ценность. Думаю, такие разочарования возникают или у людей со слишком пылкой фантазией, насочинявших невесть ка­кие наслаждения и восторги, в принципе не существую­щие в реальной жизни, или у влюбленных, для которых приближение к недоступному прежде возлюбленному было не более чем актом самоутверждения. Таких людей обычно не интересует реальная личность избранника, для них важно из положения алкающего и добивающегося перейти в положение равного или господствующего, а тогда уже можно с полным правом сказать: «Подумаешь, да она такая же, как все! А я-то думал...»

192

Лекция 6

Нередко считается, что глубокое разочарование в пре­красном образе возлюбленного вызывает физическое сближение. С. Надсон писал: «Только утро любви хоро­шо, хороши только первые робкие речи, трепет девствен­но-чистой, стыдливой души, недомолвки и беглые встре­чи». Представление об унижающем и грубом характере телесного общения, о его карикатурности, неистинности свойственно христианской традиции. Уже упомянутый нами Клайв Льюис с присущим ему мягким юмором пи­шет о том, что тело состоит при нас шутом. «То, что у нас есть тело — самая старая на свете шутка... На самом деле, если любовь их не кончится скоро, влюбленные снова и снова ощущают, как близко к игре, как смешно, как нелепо ее телесное выражение». Полагаю, такое пред­ставление — дань аскетизму. Влюбленность вряд ли мо­жет разрушиться исключительно по причине несовершен­ства нашей физической природы. Мы влюбляемся не просто в бесплотную душу, в умопостигаемое чужое «я», а в реального человека, в нерасторжимое единство этой души и этого конкретного тела, единственных и непо­вторимых в своей восхитительной целостности.