Сочинения в четырех томах. Том 2

Но мало-помалу искусство теряет свою естествен­ность. Цветы и осьминоги делаются условными орна­ментами. Вазы того времени напоминают модные теперь у нас «декадентские вазы». Но как бы то ни было, по технической стороне вазовое искусство достигает тут своей вершины. И вдруг оно исчезает, унесенное какой-то катастрофой. Дворец был систематически разграблен, а потом — сожжен. Все деревянные части сделались до­бычею пламени. Последний отдел ново-миноева века может быть охарактеризован могильниками. Кера­мика явно в упадке. Глина груба, орнаменты весьма ус­ловны и состоят из отдельных или концентрических кругов, из ломаных, переплетенных, параллельных или другими способами запутанных линий. Возникает же­лезный век. Украшения ваз вновь делаются геомет­рического стиля, так называемого «дипилон», по перво­начальному месту их нахождения в Афинах — на клад­бище «Двойная дверь — ??????. В таких вазах даже люди и животные стилизованы; бесконечно разнообразные и прихотливые линии природы приближаются к геомет­рическому рисунку»10. Это — пра-эллинская готика. Наступает греческое Средневековье.

Изучение ваз опять показывает оживленность сно­шений Крита с Египтом. Петри находил в Абидосе вазы не-египетского происхождения, совершенно по­добные кносским и по цвету, и по рыжей росписке, и даже по форме. Наоборот, в Кноссе найдены вазы египетского происхождения. Наличность обмена уста­новлена и для дальнейших времен. Высказывается мне­ние, что Крит был местом обширной фабрикации ваз для всего Средиземья. Несомненное сходство стилей объяснялось различно, причем одни настаивали на куль­турной гегемонии Египта, другие — Крита, а третьи примирительно соглашались и с теми и с другими и от­носили утверждения первых ко времени более древнему, а утверждение вторых — ко времени более новому.

1

Одежда Как мы только что видели, керамические ос­и мода татки из различных слоев интересующих нас раскопок дают довольно отчетливое представ­ление об общем ходе истории эгейской культуры. И мы уже имели случай убедиться по обозрению кера­мики, что некоторые ее напластования — особенно напластования миноева века — обнаруживают высоту тех­ники и развитие чувства изящного, ничуть не соответству­ющее ходячему мнению о «грубости» древней культуры. Но я позволю себе самым решительным образом выста­вить тезис об утонченности этой культуры и для начала, сообразуясь с пословицею «по платью встреча­ют, а по уму провожают», подтвержу свой тезис приме­ром из культуры внешней, из той стороны культуры, где утонченность или грубость усматриваются наиболее непо­средственно и оцениваются, так сказать, почти осяза­тельно. Вы догадываетесь, вероятно, что здесь имеется в виду одежда. Дамские моды — это один из тончай­ших реактивов всякой культуры, и достаточно лишь взглянуть на платье женщины, чтобы понять господ­ствующий дух и тон всей культуры, в которой такая мода оказалась допустимой. Между париками, мушками, фижмами и изысканным жеманством века Людови­ка ХІ?-го, с одной стороны, и рационализмом, искусст­венностью и изящным атеизмом этого века, с другой, связь столь же прочна, как и между лже-античной хо­лодной простотою костюма времен директории и лже­античным же увлечением всеобщим гражданством; тур­нюры 80-х годов определенно кажут уродство души, выросшей в это мертвое время, придавленное цензурой позитивизма; и т. д. и т. д.