Сочинения в четырех томах. Том 2

53* В машинописи карандашом: «не будем же ворочать толстые фолианты». — 270.

54* от того, что возможно, к тому, что существует (лат.). — 27L

55* первый день недели (греч.); См.: ??. 28, 1 (Novum Testamen-tum Graece et Latine. Editio quinta decima. Stutgart, 1951). — 271.

56* первый (греч.). — 271.

57* В машинописи карандашом: «Не материи, а греху». — 271. 58* Ср.: «Производя как раз обратное тому, что сделал Коперник (это можно назвать птолемеевским подвигом Канта), Кант создал не­

1

обычайно глубокую систему трансцендентального антропоцентризма» (Вл. Эрн. Борьба за Логос. Опыты философские и критические. М., Путь, 1911. С. 42). Отметим, что сравнение основной кантовской ус­тановки с «мыслью Коперника» впервые было проведено самим Кан­том (см.: Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 18). «Коперником философии» называют Канта — Вл. С. Соловьев в своей статье «Гегель» из Энциклопедического Словаря (см.: Соловьев В. С. Соб. соч. Второе изд. Т. X. СПб., б. г. С. 305-306), а также сам Фло­ренский в «Космологических антиномиях Канта» (см.: Наст. том.

59* В машинописи карандашом: «когда он сам есть название». — 272. °°* Аполлоний Тианскийу странствующий неопифагореец I в. Лите­ратурная версия его жизни представлена в книге Флавия Филострата (см.: Флавий Филострат. Жизнь Аполлония Тианского. М., 1985). — 272. 61 * познай самого себя (греч.). — 273.

Рецензия на книгу В. 3. (в оттиске 1916 г. ошибочно «В. В.») За­витневича, написанная в специфическом жанре богословской и рели­гиозно-философской критики, по своим научным достоинствам, бо­гатству подходов к теме, обилию идей и интуитивных догадок занима­ет особое место среди критических исследований о. Павла и может быть поставлена в один ряд с его замечательным отзывом на работу А. М. Туберовского «Воскресение Христово». Внутренняя заинтересо­ванность Флоренского в понимании личности и «дела» Хомякова про­зрачна и вполне объяснима. Хомяков и, в особенности, Вл. Соловьев оказали значительное влияние на формирование его религиозно-философского пути. Основные работы раннего Флоренского в той или иной степени были связаны с учениями Хомякова и Вл. Соловьева как по форме (свободное философствование наряду с признанием не­преложности христианских догматов), так и по содержанию (критика отвлеченного разума, экклезиология, философия всеединства и со-фиология). Более того Флоренский стал прямым наследником и про­должателем учений Хомякова и Соловьева, той особой религиозно-философской традиции, которая сложилась в XIX в. в России и имела по своей направленности некоторый аналог в богословии Средних веков. В русской философии XX в. впервые у Флоренского тема Церкви становится главной и центральной темой богословско-фило-софского синтеза, а сама идея синтеза как априорного принципа, обнаруживаемого в живом религиозном опыте и православном культе, всецело принадлежит ему. С другой стороны, учение позднего Фло­ренского, в частности его философия культа и имени, несмотря на ряд выдающихся построений его современников и последователей, предвосхищает завершение этой великой традиции в XX в., поскольку ее основная философско-мистическая и церковная интуиция с наи­большей последовательностью и глубиной была выражена Флоренским и описана в стилистически характерных для этого времени формах.