Сочинения в четырех томах. Том 2

«ВО ХРИСТЕ САПЕР»

К столкновению А. И. Герцена и Преосвященного Игнатия Брянчанинова. Предисловие к публикации А. И. Герцена «Во Христе сапер Игнатий» и статьи епископа Игнатия «Замечания на отзыв журнала «Колокол» Кавказскому епископу Игнатию»

Печатаемые здесь документы обрисовывают одну из идейных стычек, которыми столь изобиловали шестиде­сятые годы. Приемы борьбы каждой из спорящих сторон, их язык, их основные идеи — все здесь выразительно противопоставляется друг другу. Но наиболее замеча­тельно сочетание имен: едва ли не самый умный из представителей революционной России — А. И. Гер­цен,— сталкивается здесь, вероятно, с самым одухотво­ренным из иерархов русских,— с епископом Игнатием Брянчаниновым. Оба — из дворянских семей, оба писа­тели, оба оставившие быт и уклад жизни своих отцов; однако, пошли путями разными и, неожиданно, столк­нулись, и столкнулись в вопросе, который был наиболее острым и наиболее волнующим вопросом того времени.

Поводом к этому столкновению послужило «Воззва­ние» епископа Игнатия к ставропольской пастве. Пре­достерегая духовенство своей епархии от «якобинской» пропаганды, епископ опровергает одну из статей Щапова, появившуюся в «Православном Собеседнике». В ответ на «Воззвание», впрочем предназначенное лишь для обра­щения в ставропольской епархии, появилась в Герценов-ском «Колоколе» заметка, под ядовитым заглавием «Сапер во Христе Игнатий», имевшая явною целью очернить епископа-подвижника. Мы перепечатываем ее по списку, в бумагах Еп. Игнатия, доставшихся Сергиевой Пустыни, найденному иеромонахом Игнатием Садков-ским, вместе с примечаниями к ней и особым ответом на нее. Принадлежит ли эта заметка самому Герцену — сказать трудно. Но, хотя издатели «Собрания сочине­ний» А. И. Герцена и не сочли нужным включить ее в число его сочинений,— можно, однако, с полною уве­ренностью утверждать, что Герцен является за нее по меньшей мере поручителем.— Точно так же не имеют

1

подписи и подстрочные критические примечания к этой заметке и разбор ее. Но датировка рукописей, решитель­ное изъявление в них мыслей и чувств епископа Игна­тия, сообщение разных частных обстоятельств жизни, известных лишь самому Игнатию, — все это заставляет думать, что автором их должен быть признан говорящий о себе в третьем лице Игнатий же. Если добавить сюда точный и тонкий характерный «игнатиевский» язык, в котором чувствуется человек, прошедший школу точного знания, объективный и спокойныый тон изложения, безупречно благородная манера возражать противнику,— то едва ли еще могут оставаться какие-либо сомнения в авторстве Игнатия.