Сочинения в четырех томах. Том 2

4. Построение культуры определяется духовным за­коном, возвещенным Самим Господом: «Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет»4*. Сокровище — это ду­ховная ценность, то, что признаем мы объективным смыслом и оправданием нашей жизни. Сердце на биб­лейском языке означает средоточие всех наших духовных сил и способностей, узел, завязывающий нашу личность. Спаситель говорит, что наша личность, и, следовательно, все ее проявления, всецело определяется нашим сокро­вищем; так, наше познание определяется тем, что ут­верждается нами как Истина — вопреки средоточной кантовской философии нового времени, по которой не Истина определяет наше сознание, а сознание опре­деляет Истину. Культуры нового времени своим провоз­глашением автономии человека установили в качестве «сокровища», не подлежащего обсуждению предмета ве­ры,— нас самих. Вместо Бога был поставлен идол, само­обожествивший себя человек, и тогда уже необходимым последствием было все дальнейшее развертывание куль­туры, имевшей оправдать всюду человеческое самообо­жествление.

5. Мы так привыкли веровать в культуру вместо Бога, что большинству представляется невозможностью разли­чать понятие культуры и культуры нашего времени, так что указания на необходимость изменить курс культуры отождествляются с призывом к жизни троглодитов. Ис­торически такое отождествление глубоко ложно, ибо культура имела и может иметь строение весьма различное. Так, большинство культур, сообразно своей этимологии (cultura есть то, что имеет развиться из cultus), было именно прорастанием зерна религии, горчичным деревом, разросшимся из семени веры. Этот исторический факт охотно признает почти всякий исследователь в отноше­нии всех религий, пожалуй даже в отношении христиан­ства, поскольку оно рассматривается только как истори­ческий факт. Лишь христианству в настоящем — наши современники отказывают в жизнеорганизующей силе, хотя бы в мере равной с прочими религиями. Когда слышишь столь многочисленные современные учения, якобы сочувствующие христианству, но открыто провоз­глашающие бессилие христианства и неспособность его разрастись в древо жизни, необходимость ему все облас­ти жизни, кроме интимного сознания, уступить само­довлеющим деятельностям «по стихиям мира сего» —

1

охватывает глубочайший мрак и тоска. Ведь это гораздо безотраднее, нежели прямой вызов воинствующего неве­рия, который ненавидит, стало быть все-таки признает какую-то силу. Этого рода богословские учения — по­минки по христианству, когда уже прошел пыл борьбы и можно даже по уничтоженном противнике сказать по­хвальное слово. Эти учения, хваля христианство, и вместе с тем не давая ему никакой области жизни, уничтожают его и как наше внутреннее состояние: ведь если христи­анство изгоняется отовсюду на том основании, что везде властвуют свои, чуждые духовности, порядки мира сего, своя автономия, то не иначе приходится говорить и о нашей душевной жизни, тоже подчиненной своим за­конам, тоже автономной и не дающей в себе места бла­годати. Если мир везде автономен, это значит — он сам в себе абсолютно устойчив, есть сам — Бог.