Сочинения в четырех томах. Том 2

Все то, что происходит кругом нас, для нас, разуме­ется, мучительно. Однако я верю и надеюсь, что, исчер­пав себя, нигилизм докажет свое ничтожество, всем на­доест, вызовет ненависть к себе и тогда, после краха всей этой мерзости, сердца и умы, уже не по-прежнему, вяло и с оглядкой, а наголодавшись, обратятся к русской идее и идее России, к святой Руси.

Все то, что Вам дорого в Абрамцеве, воссияет с си­лой, с какой оно никогда еще не сияло, потому что на­ша интеллигенция всегда была на 1/2> Уз, У4 и так далее нигилистичной, и этот нигилизм надо было изжить, как надо бывает болезни пройти через кризис. Я уверен, что худшее еще впереди, а не позади, что кризис еще не ми­новал. Но я верю в то, что кризис очистит русскую ат­мосферу, даже всемирную атмосферу, испорченную едва ли не с XVII века. Тогда «Абрамцево» и Ваше Абрамцево будут оценены; тогда будут холить и беречь каждое бревнышко аксаковского дома, каждую картину, каждое предание в Абрамцеве, в Абрамцевых. И Вы должны за­ботиться обо всем этом ради будущей России, вопреки

1

всяким возгласам и крикам. А покосы — Бог с ними, Вы проживете и без покосов. А Абрамцево с покосами мало связано, по крайней мере в моем сознании. Я понимаю, что человеческую недобросовестность тяжко видеть. Но она была, есть и будет, и, пока мы живем в мире, а не на небесах, будут бесчестность, грубость, будут раз­бои и войны, и с ними надо заранее как-то посчитаться в душе своей и раз навсегда как-то перестать их заме­чать. Иначе, волнуясь за других, мы. рискуем потерять из виду собственную свою светлую уже духовную культуру Родины, рискуем оторваться от живого нерва Руси. А ведь Вы-то, в душе, не сомневаетесь, что дорогое Вам, Ваша теплота к отшедшим отсюда, то благоухание про­шлого, которым жива Родина, Ваше чувство связи с ис­торией — что все это действительно есть и что Вы хра­нительница чего-то более тонкого и более духовного, чем только покосы, лес и даже дом, что Абрамцево, до­рогое Вам, прежде всего есть духовная идея, которая неуничтожаема. Скажу худшее. Если бы Абрамцево уничтожить физически, то и тогда, несмотря на это ве­ликое преступление уничтожения пред русским наро­дом, если будет жива идея Абрамцева, не все погибло.

Но вот, когда Вы внутренне охладеете к аромату ис­тории, тогда будет совсем худо. И Ваша вина, вина Вас, знавшего душу Абрамцева, будет неизмеримо больше вины тех, кто, не зная души его, погубил его тело. Про­стите, глубокоуважаемая Александра Саввишна, мои рассуждения, которые невольно вылились у меня в связи с Вашим письмом.